Незримые фурии сердца - [162]
Я подошел и глянул на эпитафию, высеченную в мраморе. Отец Монро. 1890–1973. Возлюбленный пастырь. Добрый святой человек.
– О детях его, конечно, молчок, – сказала мать. – На похоронах прихожане, поди, костерили бедолаг, родивших от него. Женщины всегда шлюхи, а попы – агнцы, которых сбили с пути истинного. – Она вдруг присела на корточки и тихо проговорила: – Помнишь меня, отец Монро? Я Кэтрин Гоггин. В сорок пятом ты меня изгнал из поселка, потому что я ждала ребенка. Хотел меня уничтожить, да не вышло. Ты просто чудовище, пусть ты сгоришь со стыда за свою жизнь, где бы сейчас ни был.
Казалось, она готова голыми руками вывернуть камень из земли и разбить вдребезги. Тяжело дыша, мать встала и пошла дальше. А я невольно задумался: что было бы, если б священник проявил не жестокосердие, но сострадание? Если б растолковал моему деду, что оступиться может каждый? Если б сельчане не ополчились на мать, а встали на ее защиту?
Я побрел следом за матерью, но остановился, заметив надгробие Кеннета О'Риафы. Я бы прошел мимо, если б не строчка «И его жена Джин». Я посмотрел на даты. Этот Кеннет родился в 1919-м. Совпадало. А умер в 1994-м – в год, когда я сидел у смертного одра Чарльза. Интересно, кто сидел рядом с Кеннетом? Не Джин, она умерла в 1989-м.
Подошла мать, посмотрела на надпись.
– Ну вот он, – сказала она. – Нет, ты глянь, что они сделали.
– Что?
– Тетя Джин умерла первой. У нее было свое надгробие: Джин О'Риафа. 1921–1989. Но потом этот камень убрали, главным покойником стал ее муж. Кеннет О'Риафа. И его жена Джин. Удумали. Вечно мужчины все себе захапают. Ладно, спите спокойно.
– О детях ничего не сказано.
– Вижу.
– Могила моего отца, – тихо сказал я, больше самому себе. Никаких особых чувств не было. А что я должен почувствовать? Я его не знал. В описании матери он не выглядел злодеем. Может, в этой истории вообще не было злодеев? А только обычные люди, хотевшие как лучше.
– Жили, наворотили бед, а конец один, – печально проговорила мать. – Стоило оно того?
Очнувшись от раздумий, я понял, что стою у могилы один. Поискал глазами мать и увидел, как она входит в церковь. Я еще немного побродил средь надгробий, читая эпитафии и гадая, что случилось с детьми, пожившими так недолго. Потом остановился и задумчиво оглядел холмы, окружавшие поселок. Голин. Родина матери и отца. Деда и бабки. Здесь я был зачат и мог бы прожить совсем иную жизнь.
Я вошел в церковь. Мать встала коленями на приступку сиденья, уткнувшись головой в спинку соседней скамьи.
– Молишься? – спросил я.
– Нет, вспоминаю. Кое-что не меняется совсем. Вот тут я и сидела.
– Когда?
– В день моего изгнания. На мессу мы пришли всей семьей, отец Монро вызвал меня к алтарю. Я сидела вот на этом самом месте. Рядом братья, мать и отец. Прошло столько лет, а я их вижу, словно все это было вчера. Вот они, как живые. Сидят. Смотрят, обливают презрением. Почему они от меня отказались? Зачем мы покидаем близких? Зачем я тебя бросила?
Скрипнула дверь, из ризницы вышел человек лет тридцати. Священник. Увидев нас, он улыбнулся и, положив что-то на пюпитр, подошел к нам.
– Здравствуйте.
– Здравствуйте, отче, – ответил я. Мать промолчала.
– Вы туристы? Нынче славный денек для путешествий.
– Здесь мы проездом, – сказала мать. – Не поверите, последний раз в этой церкви я была шестьдесят три года назад. Захотелось еще разок взглянуть напоследок.
– Вы отсюда родом? – спросил священник.
– Да. Гоггины. Может, слыхали?
– Гоггины… – Священник нахмурился и покачал головой. – Что-то знакомое… Кажется, кто-то говорил, что давным-давно такие здесь жили. Но, по-моему, никого из них уже не осталось. Наверное, всех разбросало по свету аж до Америки.
– Скорее всего. Бог с ним, я никого не ищу.
– Вы к нам надолго?
– Нет, – сказал я, – вечером возвращаемся в Корк, оттуда утренним поездом в Дублин.
– Что ж, приятных впечатлений, – улыбнулся священник. – Мы рады всем гостям. Голин – чудесное место.
Мать чуть слышно фыркнула и качнула головой. Потом встала и, не попрощавшись со священником, хлопотавшим у алтаря, с гордо поднятой головой в последний раз вышла из церкви Богоматери Звезды Моря.
Эпилог
2015
В открытом море
Дартмут-сквер
Меня разбудили приглушенные звуки «Эсмеральды» Пуни, пробравшиеся сквозь старый остов дома на Дартмут-сквер и достигшие моей спальни на последнем этаже, где я провел ночь. Глядя на голубое небо в потолочном окне, я сощурился и постарался припомнить себя одиноким, изголодавшимся по ласке ребенком, который много лет назад лежал в этой самой кровати. Воспоминания, столь существенная часть моего «я», в последний год слегка померкли. Меня печалило, что сильные чувства уже не возвращались. Я постарался вспомнить имя домработницы, которая служила у Чарльза и Мод и с которой мы вроде как дружили, но его смыло начисто. Я попытался представить лицо Макса Вудбида, но оно предстало каким-то пятном. А почему я здесь вообще? Я напрягся и вспомнил, хоть и не сразу. Нынче счастливый день, который, я думал, никогда не настанет.
Спал я плохо. Свою роль сыграли волнение и внезапный приступ бессонницы, вызванный темозоломидом, который вот уже пять недель я регулярно принимал перед сном. Мой врач сказал, что еще одним побочным эффектом может стать ослабленное мочеиспускание, однако я, наоборот, за ночь четырежды наведался в туалет. После третьего визита я, надумав заморить червячка, сошел вниз и в гостиной увидел своего семнадцатилетнего внука Джорджа: весь обсыпанный крошками чипсов, в майке и трусах он возлежал на диване и смотрел фильм о супергерое по телевизору, занимавшему чуть ли не всю стену.
Не так-то просто рассказать в двух словах об этой удивительной книге. Обычно аннотация дает читателю понять, о чем пойдет речь, но в данном случае мы опасаемся, что любые предварительные выводы или подсказки только помешают ему. Нам представляется очень важным, чтобы вы начали читать, не ведая, что вас ждет. Скажем лишь, что вас ждет необычное и завораживающее путешествие вместе с девятилетним мальчиком по имени Бруно. Вот только сразу предупреждаем, что книга эта никак не предназначена для детей девятилетнего возраста, напротив, это очень взрослая книга, обращенная к людям, которые знают, что такое колючая проволока.
Новый роман автора «Мальчика в полосатой пижаме». В Париже живет обычный мальчик Пьеро. Мама у него француженка, а папа — немец. Папа прошел Первую мировую и был навсегда травмирован душевно. И хотя дома у Пьеро не все ладно, он счастлив. Родители его обожают, у него есть лучший друг Аншель, с которым он общается на языке жестов. Но этот уютный мир вот-вот исчезнет. На дворе вторая половина 1930-х. И вскоре Пьеро окажется в Австрии, в чудесном доме на вершине горы. Пьеро теперь будет зваться Петер, и у него появится новый взрослый друг.
Новая книга Джона Бойна – не только “роман с ключом”, где за многими главными действующими лицами стоят реальные люди, но и психологическая драма немалой силы, в которой наглядно показано, до чего легко покорить мир, если ты готов пожертвовать собственной душой. Ведь если присмотреться, истории можно отыскать повсюду, а где истории – там и сюжеты. Что еще нужно молодому человеку, который сам словно бы сошел со страниц романа Бальзака или Форстера? Морис больше всего на свете желает стать писателем, и случайная встреча с маститым литератором, у которого в чулане хранится один довольно жуткий скелет, становится необходимым толчком для карьеры героя в современной коммерческой литературе.
Новый роман непредсказуемого Джона Бойна — удивительная и странная история о таинственном поместье, в котором юная девушка в одиночку пытается разобраться с чередой зловещих событий. Элайза родилась в приличной, но обедневшей семье. После смерти матери ее отец затосковал и вскоре отправился вслед за женой, подхватив смертельную простуду по дороге на выступление Чарльза Диккенса. Элайза осталась одна на всем белом свете и, наткнувшись на газетное объявление о вакансии гувернантки, решила переменить жизнь — уехать из Лондона в графство Норфолк.
Сентябрь 1919-го. Юный Тристан едет в английскую глубинку, чтобы передать связку писем Уилла, с которым он воевал на Первой Мировой. Но письма — лишь предлог для этой поездки. Его гнетет тайна, которую он уже давно носит в душе. Погружаясь в воспоминания о бессмысленной и жестокой войне, о дружбе с Уиллом, о том, как эта дружба сделала его счастливым и несчастным одновременно, Тристан пытается понять, кем же был Уилл, и кто он сам — предатель, герой или жертва. Чувство вины и стыда тенью маячат на заднем плане этого романа.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В жизни каждого человека встречаются люди, которые навсегда оставляют отпечаток в его памяти своими поступками, и о них хочется написать. Одни становятся друзьями, другие просто знакомыми. А если ты еще половину жизни отдал Флоту, то тебе она будет близка и понятна. Эта книга о таких людях и о забавных случаях, произошедших с ними. Да и сам автор расскажет о своих приключениях. Вся книга основана на реальных событиях. Имена и фамилии действующих героев изменены.
С Владимиром мы познакомились в Мурманске. Он ехал в автобусе, с большим рюкзаком и… босой. Люди с интересом поглядывали на необычного пассажира, но начать разговор не решались. Мы первыми нарушили молчание: «Простите, а это Вы, тот самый путешественник, который путешествует без обуви?». Он для верности оглядел себя и утвердительно кивнул: «Да, это я». Поразили его глаза и улыбка, очень добрые, будто взглянул на тебя ангел с иконы… Панфилова Екатерина, редактор.
«В этой книге я не пытаюсь ставить вопрос о том, что такое лирика вообще, просто стихи, душа и струны. Не стоит делить жизнь только на две части».
Пьесы о любви, о последствиях войны, о невозможности чувств в обычной жизни, у которой несправедливые правила и нормы. В пьесах есть элементы мистики, в рассказах — фантастики. Противопоказано всем, кто любит смотреть телевизор. Только для любителей театра и слова.
«Неконтролируемая мысль» — это сборник стихотворений и поэм о бытие, жизни и окружающем мире, содержащий в себе 51 поэтическое произведение. В каждом стихотворении заложена частица автора, которая очень точно передает состояние его души в момент написания конкретного стихотворения. Стихотворение — зеркало души, поэтому каждая его строка даёт читателю возможность понять душевное состояние поэта.
Спасение духовности в человеке и обществе, сохранение нравственной памяти народа, без которой не может быть национального и просто человеческого достоинства, — главная идея романа уральской писательницы.