Незнакомка - [18]

— Скажите, мистер Армстронг, вы человек или призрак? Может быть, мне все это снится?

Она не услышала ответа. Клей молча ел, изредка поглядывая на нее. Потом он освободил стол, снова налил воды в таз, и, не сказав ни слова, приподнял ее и посадил на стол. Николь была совсем сонная.

— Вы со мной обращаетесь, как с куклой. Я чувствую себя так, словно у меня нет ни рук, ни ног.

— Все у вас на месте, только страшно грязное. — Он взял ее за руку и начал намыливать кисть.

Николь коснулась пальцем крестообразного шрама на его левом виске.

— Откуда это?

— Неудачно упал в детстве. Дайте другую руку. Она вздохнула.

— А я так надеялась, что это было какое-нибудь романтическое приключение. Например, сабельный удар в Войне за независимость.

— Неприятно вас разочаровывать, но во время войны я был еще ребенком.

Мыльным пальцем Николь провела по его подбородку.

— Почему вы не женаты?

— Я женат. Я женат на вас.

— Но это же не настоящий брак. Вас там даже не было. Там был Фрэнк. Знаете, он меня поцеловал. А еще он сказал, что хотел бы, чтобы я не выходила за вас замуж, потому что тогда он смог бы меня целовать. Он сказал, — что у меня перевернутый рот. Вы тоже думаете, что он перевернутый?

Не отрывая взгляда от этого перевернутого рта, Клей начал намыливать ей лицо.

— Никто раньше не называл мой рот безобразным. Я этого даже не подозревала. — Глаза Николь наполнились слезами. — Наверное, вам было противно меня целовать?

— Да замолчите же! — приказал Клей, закончив смывать мыло с ее лица.

Тут он увидел, что она вот-вот разрыдается, и понял, что еда не очень-то помогла ей протрезветь, по крайней мере, он надеялся, что ее поведение — следствие опьянения, а не природной глупости.

— Это неправда, рот у вас вовсе не безобразный, — наконец ответил он и вытер ей лицо и руки. — Он уникален. Ну, успокойтесь же, я сейчас отнесу вас в постель. — Он взял ее на руки.

— Мои цветы!

Вздохнув, Клей покачал головой и наклонился, чтобы она могла взять букет со стола.

Они вошли в дом, и Клей стал подниматься по лестнице. Николь прижималась к его груди.

— Надеюсь, вы останетесь таким, как сейчас, и не превратитесь в того, другого. Я перестану воровать, обещаю.

Опустив Николь на кровать в спальне на втором этаже, Клейтон заметил, что ее платье все еще мокрое. Увидев, как устало закрылись глаза девушки, он понял, что она не сможет сама раздеться. Выругавшись про себя, он принялся снимать с нее одежду. Пуговиц было, на его взгляд, слишком много, поэтому он одним рывком разорвал платье на груди и стащил его.

Тело ее было прекрасно: хрупкое, но не изнеженное, с тонкой талией и высокой округлой грудью. Проклиная Николь и всю эту нелепую историю, он отправился за полотенцем. Он же не железный, в конце концов. Сначала эти ноги, теперь ему предстоит вытирать ее всю с ног до головы, как ребенка. Но она отнюдь не ребенок!

Он так сильно растирал ее тело, что она проснулась. И улыбнулась, потому что ощущение было приятным. Клей быстро поставил свечу на пол, чтобы не видеть этого обнаженного тела, этой манящей улыбки. В темноте он перевел дух и уже двинулся было к двери, как она ловко поймала его за рукав.

— Мистер Армстронг, — послышался ее сонный лепет, — благодарю за то, что вы меня нашли.

Склонившись над постелью, он отвел в сторону темные волосы, закрывавшие ее лицо.

— Это мне следует просить у вас прощения. Ведь именно из-за меня вы убежали. Слава Богу, что мне удалось вас отыскать. А теперь спите — мы обо всем поговорим завтра утром.

Но Николь не разжимала рук.

— Скажите, вам было противно меня целовать?

В комнату уже пробивался слабый утренний свет. Он видел ее лицо, волосы, живописно рассыпанные по подушке, яркий рот. Он вдруг ясно вспомнил, как целовал ее на корабле, и бессознательно наклонился. Он хотел лишь слегка коснуться щеки, но навстречу ему потянулись полуоткрытые губы. Не в силах совладать с собой, он зажал зубами верхнюю губку, с силой провел кончиком языка по краю до самого уголка рта, и тут же руки Николь обвились вокруг его шеи и потянули вниз.

Клею стоило большого труда сдержать себя. Он решительно отвел руки Николь и прикрыл ее одеялом. Она сонно улыбнулась с закрытыми глазами, потом удовлетворенно прошептала:

— Значит, он все-таки не безобразный…

Клей вышел из комнаты и направился в свою спальню, но по дороге понял, что все равно не заснет. Что ему действительно необходимо — так это холодная речная вода, а потом день напряженного физического труда. Он развернулся и двинулся к конюшне.

Самым первым впечатлением Николь на следующее утро было ощущение яркого солнечного света и тепла, а потом — сильной головной боли. Она медленно приподнялась, приложив ладонь ко лбу, поспешно подхватила одеяло, недоумевая, почему спала нагая. Смятое и разорванное почти пополам платье валялось на полу.

Окончательно проснувшись, она вспомнила, как Клей отгонял камнями собак и как он сажал ее на лошадь. У нее сохранились также крайне смутные впечатления от поездки, но больше она не помнила ничего. Она огляделась вокруг, и постепенно до нее стало доходить, что она в Эрандел Холле. Комната была просторной, светлой и красивой — с дубовым полом, белыми крашеными стенами и потолком. Двери и три окна были отделаны резными косяками, простыми и изящными. Напротив камина стояло глубокое кресло. Шторы, полог над кроватью и обивка кресла были льняными — белыми с синим узором. Перед камином было еще одно кресло, синее, у стола — белый стул в стиле «чип-пендейль» и палисандровая подставка для вышивания. Высокий чайный столик на трех ножках стоял у кровати. Обстановку комнаты дополняли ореховый гардероб и комод с инкрустацией.