Незнакомец в килте - [65]

– Добрый вечер, Джон. Надеюсь, добрались без приключений?

– Да. И погода не подгадила. – Брюс окинул взглядом двор. – А ты, как я поглажу, за эти пять лет очень многое изменил в замке в лучшую сторону.

Пока они шли по направлению к замку, Брюс ничего не упустил из виду: ни стен с бойницами, ни конюшни, ни церкви, ни мастерских. Дункан довольно ухмыльнулся: катапульты, мечущие зажигательные бомбы на корабли противника, приспособления, позволяющие выливать кипящую смолу на головы врагов, и прочие средства обороны он так надежно спрятал за стенами замка, что об их существовании невозможно было догадаться.

В самом замке Дункан вновь испытал прилив гордости, заметив реакцию Брюса на преображенный стараниями Бет зал. Казалось, гость был искренне поражен. Да и сам Дункан не мог не признать, что просторный зал выглядит великолепно, именно так, как должен выглядеть дом богатого человека: повсюду горящие свечи, на стенах гобелены, в вазах море цветов. На столах у каждого места – плетеная подставка из камыша, на которой стоит поднос, двузубчатая вилка и аккуратно сложенная салфетка. Такое впечатление, будто стая лебедей приземлилась на семьдесят крошечных прудов. Главный стол весь заставлен букетами цветов и цветной столовой посудой, которую он привез из Италии. В замке даже пахло богатством – запах свежести, проникавший сквозь открытые окна, смешивался с восхитительным ароматом пчелиного воска, цветов и жарящегося мяса.

В этот момент в зал вошла Бет. Летящей и в то же время уверенной походкой, которой Дункан прежде у нее не замечал, она направилась к ним, и у него сердце замерло в груди. Она не только преобразила зал до неузнаваемости, но и преобразилась сама.

Только когда Бет присела перед ним в глубоком реверансе, Дункан спохватился.

– Добрый вечер, муж мой, – проговорила Бет.

– Добрый вечер, миледи. – Проглотив комок в горле, он взглянул в ее глаза, смотревшие на него с незнакомым выражением, а затем, с трудом обретя дар речи, произнес: – Сэр Джон, разрешите представить вам мою жену, Бет… То есть леди Катрин Макдугал.

Джон склонился над протянутой ему тонкой рукой.

– Миледи, счастлив познакомиться с вами. – Он задержал руку Бет в своей дольше, чем, по мнению Дункана, позволяли правила приличия.

Дункан предостерегающе кашлянул, в то время как Бет, явно польщенная реакцией гостя, воскликнула:

– Прощу к столу, милорды!

Оставив своих вассалов общаться друг с другом, Дункан и Брюс последовали за Бет к стоявшему у камина столу, на котором их ждали-изысканные лакомства: свежий хлеб, рыба и сыр. Дункана поразили бронзовые и серебряные кубки, которые он привез в качестве военных трофеев из Персии – они были наполнены медом и ярко сверкали, так как были начищены до зеркального блеска.

Когда лэрды сели за стол, Бет проговорила:

– Ужин будет подан через час, когда я позвоню в колокольчик. А теперь прошу меня простить. – Она присела в реверансе и тут же удалилась скользящей походкой.

Джон не отрывал от нее взгляда до тех пор, пока она не исчезла из виду, после чего заметил:

– Твоя жена… Я не понимаю, что она говорит, Макдугал. Должно быть, старею, вот и не успеваю следить за ее речью.

Дункан, который тоже как зачарованный смотрел на изящную фигуру жены, нехотя повернулся к гостю:

– Да нет, старость тут ни при чем. Просто там, откуда она приехала, в Йорке, все так быстро и странно говорят.

Взяв со стола кубок, предназначенный для Дункана, Брюс проговорил:

– Хорошо, что у тебя есть способность к языкам, Макдугал, иначе пришлось бы тебе разговаривать с ней жестами, как глухонемому. – Он сделал глоток.

Дункан недовольно поморщился. Ни к чему было Брюсу менять кубки. Если бы он хотел убить этого негодяя, он бы сделал это как мужчина – в честном поединке на шпагах.

Взяв кубок Брюса, который был намного красивее того, что Бет поставила перед его тарелкой, Дункан пробормотал:

– Тебе и самому неведомо, насколько ты прав.

Всю прошедшую неделю его жена разговаривала с ним жестами, выказывая тем самым свое неудовольствие.

Некоторые из них вызывали его смех. Особенно ему понравилось, когда она потрясла кулаком в воздухе и одновременно хлопнула себя по руке. Точно так же делали древние римляне. А как эта женщина закатывала глаза! Она могла всю жизнь прожить, не говоря ни слова, и ее бы прекрасно поняли. И в то же время Дункан скучал по ее мелодичному голосу и по ее теплу, особенно ранним утром, когда лежал, снедаемый беспокойными думами – о ней, о Брюсе и о том, сумеет ли он вновь взяться за оружие. В отличие от Айзека Дункан не был уверен, что к тому времени, когда начнется рыцарский турнир, у него заживет плечо.

Жуя бутерброд с сыром, Брюс проговорил:

– Мои люди очень обеспокоены предстоящим турниром. Ты возьмешь с собой много воинов?

– Достаточно, – кратко отозвался Дункан.

На самом деле у него было всего три палатки. Многие из его клана испытают горькое разочарование, узнав о том, что их не возьмут на турнир: люди обожали подобные состязания и сопровождавшую их ярмарку и всегда с нетерпением их ждали. Хотя, может быть, если ему удастся продать часть коров, он сумеет как-то выкрутиться.