Незнакомец из-за моря - [13]

— Вижу, ты опять без обуви, — сказала Демельза.

— Да, мама. Лето же.

— Все ступни будут в занозах.

— Ничего, они выйдут, как всегда.

Это было их небольшое яблоко раздора. Для Демельзы, у которой до четырнадцати лет совсем не было обуви, ходить босиком означало некоторую потерю социального статуса. Клоуэнс, родившаяся в семье джентльмена, любила наслаждаться свободой, сбросив обувь, даже в шестнадцать.

— А где все?

— Джереми ушёл с Полом и Беном.

— Ещё не вернулся?

— Наверное, рыба не клюёт. А если посмотришь влево — увидишь миссис Кемп с Беллой и Софи, они возвращаются с пляжа.

— Точно. А папа?

— Он вот-вот вернётся.

— Встреча акционеров банка?

— Да.

Дальше они шли молча, а у ворот остановились подождать миссис Кемп с её подопечными. Ветер трепал им волосы и раздувал юбки.

Удивительно, что у брюнетов, Росса и его жены, выросла такая яркая блондинка — Клоуэнс. Она родилась светлой и, взрослея, нисколько не потемнела. Ребёнком Клоуэнс всегда была пухленькой, но за последнюю пару лет, покинув школу для молодых леди миссис Граттон, она вытянулась, похорошела и стала тоньше, только лицо ещё оставалось круглым. Рот решительный и чётко очерченный, серые глаза смотрели чистосердечно, открыто и искренне, что в то время считалось не вполне подобающим для юной леди. Клоуэнс быстро загоралась, заинтересовавшись чем-то, но так же быстро остывала.

Она дважды сбегала из пансиона — не потому, что он ей совсем не нравился, просто дома было интереснее. Она принимала все события своей жизни такими, как есть, без страха и сомнений. Демельза говорила Россу, что лицо дочери напоминает ей только что распустившуюся маргаритку, и горячо надеялась, что её никогда не ранит холодный дождь.

Что же касается самой Демельзы, она совсем недавно отметила сороковой день рождения и старалась — до сих пор довольно успешно — гнать прочь мысли об отдыхе у камина. Для «плебейки», как называл её преподобный Осборн Уитворт, она выглядела моложе своих лет, гораздо лучше многих высокородных ровесниц. Правда, на лице появилось несколько морщинок, которых не было пятнадцать лет назад, но в основном — от улыбки, не особенно заметных на её лице, обычно доброжелательном и приветливом. На висках Демельзы проступила седина, однако втайне от Росса, утверждающего, что ненавидит крашеные волосы, она покупала маленькую бутылочку какого-то зелья у мистера Ирби в Сент-Агнесс и аккуратно наносила на волосы раз в неделю после мытья.

На свой возраст, и даже старше, Демельза выглядела во время приступов головной боли, случавшихся обычно раз в месяц. За двадцать шесть дней хорошего самочувствия она всегда набирала вес, а за два дня мигрени — теряла всё лишнее, сохраняя таким образом равновесие.

Белла издалека узнала мать и сестру и помахала им, а те помахали в ответ.

— Мама, — спросила Клоуэнс, — а почему Джереми с друзьями так часто ходят на рыбалку и ни разу не поймали ни одной рыбы?

— Но они ловят рыбу, дорогая. Мы постоянно её едим.

— Маловато. Они уходят после завтрака и возвращаются к ужину, а улов у них — ты или я столько за пару часов с лодки поймаем.

— Наверное, они не особенно стараются. Просто целый день сидят на солнышке и мечтают.

— Может быть. Я как-то у него спрашивала, он ответил, что в этом году у побережья мало рыбы.

— Хочешь сказать, что это неправда?

— Просто для рыбаков Сола это, похоже, не так.

Они прошли еще несколько шагов.

— А знаешь, — сказала Клоуэнс, — я насобирала для тебя наперстянок. Они красивые.

— Спасибо. Ты навещала Энисов?

— Нет, мама... Но я встретила одного твоего друга.

Демельза улыбнулась.

— Что ж, это многое объясняет. Но это и в самом деле друг?

— А что?

— Ты так это сказала...

Клоуэнс стряхнула пылинку с юбки.

— Это сэр Джордж Уорлегган.

Она старалась не смотреть на мать, но хорошо понимала, что означает её молчание.

— Где? — спросила Демельза.

— В Тренвите. Я впервые увидела дверь открытой и зашла посмотреть, а он оказался там, в большом зале, сидел перед догорающим камином, с погасшей трубкой и таким мрачным видом, как будто ежа проглотил.

— Он тебя видел?

— Да, конечно. Мы даже поговорили! Он спросил, какого чёрта я там делаю, а я ему ответила.

— Ответила что?

— Что там самые лучшие наперстянки в округе, особенно бледно-розовые, у живой изгороди возле пруда.

Демельза пригладила рукой волосы, но ветер тут же снова их растрепал.

— И что дальше?

— Он очень грубо разговаривал. Сказал, что я нарушила права владения и меня нужно привлечь к ответственности. Что он позовёт своих людей и меня выгонят за ворота. Ну и всё такое, рассердился.

Демельза взглянула на дочь. Та совсем не казалась расстроенной.

— Клоуэнс, зачем ты туда ходила? Мы же велели тебе этого не делать. Ты напрашиваешься на неприятности.

— Ну я же не знала, что наткнусь на него. Но это не важно, ничего страшного не произошло. Мы с ним поладили.

— Хочешь сказать, ты ему ответила?

— Разумеется, но очень вежливо. Я вела себя прилично. Просто сказала — очень жаль, что ему приходится быть грубым с соседями, даже с родственниками — мы же что-то вроде кузенов.

— И что он на это сказал?

— Сказал, что я ему не кузина, у него вообще нет никаких кузин, а я не понимаю, о чём говорю, и лучше мне уйти, не то он позовёт братьев Харри и меня вышвырнут вон.