Нежный защитник - [107]

— Кто знает, что было у него на уме? Позднее я иногда мечтал о том, что силой заставлю его признаться… — Он глубоко, прерывисто вздохнул.

— Что ты сделал, когда освободился? Вернулся домой?

— Нет. Там меня не ждало ничего хорошего. Я решил стать воином.

— Но это не так-то просто. — Имоджин подняла голову, чтобы заглянуть ему в лицо.

— Да, но у меня была цель. Вряд ли тогда я смог бы описать ее словами, — грустно добавил он. — Но я инстинктивно понимал, что обязан стать сильным и ловким, чтобы отомстить Роджеру. Ну и, конечно, никогда больше не попадать в лапы к такому зверю.

Мысли об их нынешней ситуации зашевелились у нее в голове, как клубок ядовитых змей.

— Окружающие считали меня сумасшедшим, — произнес он со вздохом, — и смеялись над моими мечтами.

— Но ты не смеялся над моими, — заметила она.

— Я хорошо знаю, какой силой обладают мечты. — Он задумчиво играл прядью ее волос.

— Но как тебе удалось стать рыцарем без денег и без покровителей?

— Удача. Я наткнулся на отряд наемников. Одному из них требовался слуга. Я следил за их тренировками, а потом пытался все повторять. Вскоре стало ясно, что у меня слишком хрупкий скелет и оттого я слишком слаб. Тогда моей главной целью стало нарастить мышцы. Арно, капитан наемников, заметил мое упорство и даже подбадривал меня, когда бывал в хорошем настроении. В один прекрасный день он позволил мне тренироваться вместе с его солдатами, пока я не взял верх над его любимцем.

— И тогда ему стало ясно, что он вырастил самого великого воина нашей эпохи! — заключила Имоджин с улыбкой.

— И тогда ему стало ясно, что я ранил одного из самых сильных его солдат, — уточнил Фицроджер с горькой гримасой. — Он меня высек.

— Что? Но это же нечестно!

— Как это ни странно, Рыжик, жизнь вообще нечестная штука!

— В точности как сейчас, — вздохнула она.

— В том, что мы угодили в ловушку, виновата не жизнь, — сухо возразил он. — Виновата слабость, помноженная на глупость, причем в основном моя. Тем не менее Арно заинтересовался мной, поскольку понял, что у меня есть способности. Он стал сам меня тренировать, но перед этим дал понять, что спустит шкуру, если я снова серьезно покалечу кого-то из его людей. Вот почему я никогда не теряю контроля над собой во время поединков.

— В этом я успела убедиться! — рассмеялась она. — Но как же тебе удалось стать рыцарем?

— Арно водил нас воевать во Фландрию, и там я проявил себя с самой лучшей стороны. Он уговорил герцога посвятить меня в рыцари. Арно купил мне на свои деньги коня, латы и оружие и приказал драться на турнирах. Он с самого начала это задумал.

— Турниры? Это когда дерутся понарошку?

— Не совсем понарошку. Многие погибают от ран. Вот почему меня не пускали в Англию. Но турниры — весьма выгодное помещение денег.

— А ты был хорошим воином.

— А я был хорошим воином. Арно оставалось лишь пересчитывать моих пленников и собирать за них выкуп.

— Но это тоже нечестно! — возмутилась она.

— Это было честно. Я должен был расплатиться с ним за науку и за то, что он дал мне возможность стать рыцарем. Со временем я решил, что расплатился сполна. И Арно уже ничем не мог меня удержать.

— Что было потом?

— Я познакомился с Генрихом.

— С королем?

— Тогда еще не королем. Всего лишь самым младшим безземельным сыном Вильгельма Завоевателя. Генрих грезил Англией. Он всегда утверждал, что единственный имеет право на этот трон, потому что все остальные сыновья Завоевателя родились в Нормандии.

И в результате не побоялся пойти на братоубийство? Имоджин потрясла эта мысль, но она предпочла держать ее при себе.

— Генрих обожал турниры, — продолжал Фицроджер, — и почти не знал поражений. Я взял его в плен прежде, чем узнал, с кем имею дело. Он был в бешенстве и потребовал поединка, чтобы окончательно выяснить, кто из нас сильнее. Если он выиграет — получает свободу. И платит сто марок, если выиграю я.

Я позволил ему выиграть, но применил для этого все свое искусство, так что он не заподозрил меня в подлоге. Впрочем, даже если и заподозрил — не подал виду. Ему льстит быть единственным рыцарем, победившим в поединке Тайрона Фицроджера.

— Что ни говори, а он мне не нравится, — призналась Имоджин. — Он слишком груб и самоуверен.

— От слабого короля мало толку. Я должен был найти себе покровителя, а в Генрихе мне многое нравится, особенно его острый ум и решительность. Но я бы хотел, чтобы он чаще играл по правилам.

— Впервые увидев тебя, — призналась Имоджин, — я решила, что у тебя тоже нет правил.

— Хорошо. Именно такое впечатление я стараюсь внушить людям.

В его голосе прозвучала какая-то странная напряженность. Имоджин проследила за его взглядом. Снаружи стало уже почти совсем темно, а с темнотой на них навалились и черные страхи. Может, ей удастся отвлечь его разговором?

— Значит, ты стал одним из его придворных? — спросила она.

— Да. И так я попал в Англию. И в Клив. — Он ласково ткнул пальцем ей в нос и добавил: — И встретился с тобой.

— Благодаря смерти Уильяма Руфуса. — Имоджин с досадой прикусила язык. Нашла время заводить об этом разговор!

— Благодаря смерти Уильяма Руфуса, — холодно подтвердил он.