Нежный яд. Тайны. - [7]

- Перестань сейчас же. Этот человек – хам! Мы сейчас уйдем отсюда, - она крепко держала его, сковывая любое движение рук, направленное к перилам эстакады.

Юноша бессвязно пролепетал:

- Простите, сеньора, простите. Не надо меня жалеть! Зачем я вам?

Элеонор почувствовала, что он нетрезв, но и это открытие не остановило ее порыв:

- Не знаю. Но туда, - она кивнула головой в сторону бара, - я тебя не пущу.

Слезы снова потекли по щекам юноши.

- Я живу здесь два месяца, и никто, никто не говорил со мной так, как вы. Я никому не нужен. – Он вырвался из объятий Элеонор и занес ногу над перилами.

Элеонор схватила его за куртку:

- Умоляю, умоляю, убери ногу с перил. Сделай это ради меня! Не смотри вниз… – Она подхватила его и потащила к лестнице. – Обопрись, я помогу тебе…

Она подтащила юношу к машине, около которой уже металась Нана с сигаретой в руке.

- Здравствуй, дорогая! – Нана скептически оглядела подошедшую к ней пару: растрепанную «мраморную королеву» и висевшего на ней обтрепанного пьяного мальчишку.

– Где ты это откопала? Я понимаю, сейчас темно, но все-таки, он не слишком ли юн?

- Ты ничего не знаешь! Он художник, его выгнали из этого бара.

- А что он делает у тебя на плече? Творчески обогащается?

- Я говорю совершенно серьезно, я только что спасла его. – Элеонор не обращала внимания на язвительный тон закадычной подруги. – Он художник, у него талант, ты видела картину в баре?

- Элеонор, очнись, какой художник? Какой талант?

- Настоящий, а он еще совсем мальчик… хотел броситься с моста под машины. – Сумбурная речь Элеонор выдавала крайнюю степень волнения.

- Замечательно, ты спасла Пикассо. А теперь посади его под куст и поехали. Я не собираюсь вмешиваться в этот бред.

- Я его не брошу, - твердо сказала Элеонор и, открыв дверцу машины, стала заталкивать туда абсолютно раскисшего от винных паров и переживаний юношу.

- В мою машину? Ты сошла с ума! – Нана отбросила в сторону недокуренную сигарету и попыталась помешать подруге. – Только не в мою машину! Нет!

Элеонор, не обращая внимания на протест Наны, усадила парня в машину, села рядом и задумчиво прошептала:

- Не брошу его ни за что!

Внезапное исчезновение Элеонор с банкета повергло в панику ее дочерей и особенно пожилого дядюшку Алсести. Ему то и дело приходили на ум различные ужасы, которые могли подстерегать двух женщин на ночной дороге. Алвару и Иван решили доехать до Дома приемов – может быть, там что-либо известно. Через час они вернулись поникшие и хмурые, сказав, что выяснили только одно – аварий на шоссе не было. Несмотря на усталость и поздний час, все продолжали сидеть в гостиной, напряженно прислушиваясь к телефону. Нервы были на пределе. Первой сдалась Антония, предложив помолиться, за что немедленно получила от Режины совет «заткнуться». Разговор не клеился, слишком много энергии было потрачено за этот бурный день.

- Надо звонить в полицию, их нет уже пять часов. – Иван снял телефонную трубку.

- Звонить в полицию? Что опять стряслось? – На пороге стоял бледный, с черными кругами под глазами Валдомиру. Он честно попытался уловить смысл в сбивчивых объяснениях дочерей, но это удавалось ему плохо. Перед глазами стояла незнакомая девушка.

Визит в больницу дался ему нелегко. Он с трудом уговорил дежурную медсестру пропустить их в палату. Девушка не спала, свернувшись калачиком, она лежала и смотрела в одну точку. Заострившийся профиль, ввалившиеся глаза, зеленоватая кожа лица, освещенного бледным светом ночника, - у Валдомиру от жалости защемило сердце. Она с трудом узнала визитеров, то есть даже не визитеров, а одного Валдомиру. С напряжением девушка припомнила отдельные мгновения их путешествия, всплыл в памяти мотоцикл, но дальше этого события она не помнила ничего. Даже собственного имени. Появление гостей привело девушку в возбуждение – она вскочила с кровати, стала рваться к двери. Валдомиру и Клариси вынуждены были вызвать медсестру.

Серкейра покинул палату с тяжелым сердцем. Жалость к девушке, вина перед ней разрастались с каждой секундой. Залитый голубоватым неестественным светом коридор, скользящие тени дежурных делали ирреальным этот мир, в котором по его вине оказалась незнакомка. Он мучился тем, что не успел сказать девушке даже то, ради чего пришел к ней. И пытаясь загладить свою вину, он произнес, словно поклялся: «Я не оставлю ее в беде, я готов сделать для нее все…». Валдомиру был слишком занят своими переживаниями и не заметил, как сверкнули черные глаза Клариси Рибейра, как по ее губам проскользнула еле заметная улыбка.

У адвоката Клариси Рибейра была тайна. Это была тайна женщины и тайна адвоката. Тайна носила мужское имя Аделму и вот уже шесть лет скрывалась за решетками 119-й камеры городской тюрьмы.

Клариси любила убийцу. Она долго сопротивлялась чувству, самоотверженно оролась с ним, беспощадно подавляла его несколько лет, но оно оказалось сильнее и женских амбиций, и профессиональной этики, запрещавшей адвокатам вступать в личные отношения с осужденными. На карту были поставлены честь и карьера. Только один выход решал все проблемы разом – освобождение Аделму. Клариси решила, что добьется этого всеми правдами и неправдами.