Нежный яд. Страсти. - [43]

Но присутствие там Фигейры и Марсии раздражало Режину. Ей хотелось уединиться где-нибудь с Аделму и забыть обо всем на свете! Ради этого удовольствия она ехала в Ангру. А иначе можно было бы и не ездить – с детьми бы легко управились Алвару и Марсия.

Весь вечер в пятницу и полдня в субботу Режина в одиночестве прогуливалась вдоль берега, надеясь, что Аделму к ней присоединиться и они займутся любовью в каком-нибудь укромном местечке. Но он все время возился с Жуниором и словно не замечал обращенных к нему призывных взглядов Режины.

К середине дня она так разозлилась на Аделму, что отозвала его в сторону и высказала ему свое негодование. Аделму молча стерпел все и вновь вернулся к сыну.

А Режина вместе в детьми, Марсией и Фигейрой вынуждена была отправиться в путешествие на яхте.

Но прежде чем они вышли в море, произошло еще одно, казалось бы, несущественное событие, спровоцировавшее ссору между супругами. Подойдя к мужу, Режина вдруг перехватила его взгляд, обращенный на Марсию, которая в это время делала гимнастические упражнения на песке. Увиденное ошеломило Режину. Она готова была поклясться, что Фигейра смотрел на Марсию не только с восторгом, но и с… вожделением. Когда же Режина сказала об этом Фигейре, он смутился и стал неуклюже оправдываться:

- Ты перегрелась на солнце! Тебе всюду мерещатся любовные связи! Возможно, потому, что ты судишь всех по себе!

Потом к ним подошли дети, и Фигейра облегченно вздохнул.

- Тебе повезло! – бросила ему сквозь зубы Режина. – Ладно, пойдем на яхту.

Во время морской прогулки она неподвижно сидела на палубе и беспрестанно вела деловые переговоры по сотовому телефону.

Фигейру это почему-то возмутило.

- Оставь ты этот проклятый телефон! – потребовал он. – Мы, кажется, приехали сюда ради детей, а ты еще не уделила им и минуты.

- Они прекрасно проводят время с Марсией и с тобой!

- Но ты же – мать! Неужели тебе не хочется поиграть с родными детьми, приласкать их, рассказать им какую-нибудь историю? Неужели бизнес для тебя дороже собственных детей?

Режина тоже вскипела:

- Да, я вынуждена заниматься бизнесом круглые сутки, потому что мне не на кого положиться! Это ты радуешься любой возможности уклониться от дел. А я вовсе не в восторге от того, что сижу на этой посудине под палящим солнцем и слушаю ваши тупые разговоры!

В этот момент зазвонил сотовый телефон Режины, и Фигейра, окончательно выйдя из себя, схватил его первым и выбросил за борт.

Режина тотчас же вскочила с места и велела поворачивать обратно.

Когда они вернулись на берег, Режина вызвала вертолет и заявила Фигейре:

- Ты меня унизил, и я ни минуты здесь не задержусь!

- А разве ты меня не унижала? – в ответ упрекнул ее Фигейра. – Постоянно придиралась ко мне, изводила своими язвительными замечаниями… Я многое могу вытерпеть, но я не святой! Мы сюда приехали ради детей, и, если ты сейчас уедешь, я вынужден буду принять самые решительные меры!

- Ха-ха-ха! – рассмеялась ему в лицо Режина. – Разве ты способен хоть что-нибудь решить самостоятельно? Ты же тюфяк, пустое место! Если ты намекал на развод, то я сама займусь им, когда сочту нужным. Потому что я уже не могу терпеть тебя рядом с собой! Меня от тебя тошнит!

Глава 12

Марсия видела, как тяжело подействовал на Фигейру внезапный отъезд Режины, и постаралась помочь ему. Увела детей подальше от дома, чтобы они не видели, в каком состоянии находится их отец. Домой они вернулись только к ужину, и Марсия надеялась, что за столь длительное время Фигейре удастся справиться с ситуацией и взять себя в руки. Но он по-прежнему сидел на террасе словно окаменевший и тупо смотрел перед собой.

Ужинали Марсия и дети тоже без него.

Потом она уложила детей спать и тихо прошла на террасу, боясь нарушить уединение Фигейры.

Ее появление он не заметил. Все так же сидел, подперев голову руками, и, казалось, вглядывался в подернутую сумерками морскую даль или вслушивался в мерный шум прибоя.

На самом же деле Фигейра был погружен в свои мрачные мысли, и ничто не достигало его зрения и слуха. Марсия поняла это, постояв несколько минут за его спиной.

Можно было, конечно же, уйти, оставив Фигейру наедине с его переживаниями, но интуиция подсказывала Марсии, что ему сейчас нужна помощь. Надо вывести его из оцепенения. Просто, по-дружески, каким-нибудь словом или жестом.

Мысленно Марсия обратилась к нему с таким словом, но вслух произнести его не смогла, так как поняла, что любой звук, изданный ею, прозвучал бы в этой застоявшейся оцепенелой тишине подобно раскату грома.

Поэтому она, подойдя к Фигейре сзади, молча положила руки ему на плечи.

В момент прикосновения он едва заметно вздрогнул, затем еще больше напрягся, сжался. Но при этом не обернулся к ней и не проронил ни слова.

Марсия стала осторожно, медленно поглаживать его плечи и почувствовала, как у нее под руками они расслабляются, распрямляются, просто оживают.

Марсии стало ясно, что она избрала, возможно, единственно верный способ привести Фигейру в чувство, и принялась массировать его плечи более энергично.

Ее усилия не пропали даром: Фигейра вдруг пошевелился, повел одним плечом, другим… А потом произошло нечто непредвиденное: он вдруг стал целовать руки Марсии, но не страстно, а нежно – в искреннем порыве благодарности.