Нежный бренд, или Рождество в Париже - [14]
Поймав выражение моего лица, ты понимаешь все и без моего вопроса.
– Я честно не знаю, что с этим делать. Мне очень хорошо с тобой. Но времени катастрофически не хватает. Сейчас начал еще три новых проекта.
Ты достаешь свою чернильную ручку, берешь салфетку и начинаешь что-то рисовать. Если бы мы были сейчас в твоем кабинете, ты, наверное, подошел бы к доске и стал чертить маркером схемы и графики.
Я вспомнила, как недавно была на встрече с одним известным ученым, лауреатом Нобелевской премии по экономике. Его быстрая и гибкая пластика и по-мальчишески румяное лицо очень гармонично уживались с длинной седой бородой. По-моему, никто из битком набитого зала не понял сути теории, которую ученый излагал с редким энтузиазмом. Человеческие чувства он переводил в проценты и каким-то образом просчитывал соотношение между ними и разумом. Я не поняла ничего. Но, наверное, что-то в этом было, иначе бы ему не дали Нобелевскую. Может, как раз то, что он говорил, и называют мужской логикой?
Официант приносит на подносе тарелки с широкими краями, в которых налито немного супа, и ставит перед нами.
– Суп минестроне! – торжественно объявляет он и, ожидая ответной реакции, замирает.
Не обращая на него внимания, ты отодвигаешь тарелку в сторону и старательно чертишь на салфетке круг. Перо то и дело прорывает мягкую поверхность бумаги.
– Вот, смотри, – ты протягиваешь мне измученную салфетку. – Это – мои предприятия. На каждое из них я отвожу по пять часов в неделю. Эти сегменты – инвестиционные проекты. А этот – мероприятия, необходимые для поддержания деловых контактов. Потом идут командировки. И вот что остается для личной жизни!
Ты показываешь на узенький ломтик круга и глубоко вздыхаешь.
Если круг – это час, то сегмент твоей личной жизни занимает меньше пяти минут, прикидываю я.
Мне становится смешно. Неужели ты веришь в то, что говоришь? Или ты меня разыгрываешь? А как же чувства? Ведь ты говорил, что они у тебя есть!
– Это график на неделю или на месяц? – с легким сарказмом спрашиваю я.
– Какая разница! Он отражает общее распределение времени. Сюда еще не входят всякие непредвиденные обстоятельства… – Ты смотришь на меня исподлобья, и тон твой абсолютно серьезен.
Я молчу.
«А я? Значит, я должна быть в диком восторге, что наконец-то до меня дошла очередь! И позвольте узнать, когда же кончится мой лимит времени и карета превратится в тыкву?» – эти слова мне ужасно хочется выпалить тебе в лицо, но я сдерживаюсь.
В полном молчании проходит несколько минут. Мы не смотрим друг на друга, понимая, что можем поссориться.
Суп остыл. Да и не до супа вовсе. Нет никакого аппетита!
Возле стола останавливается твой охранник и деликатно покашливает.
Ты поднимаешь голову.
– Извините, – говорит охранник, – я звонил, но ваш телефон отключен. Нужно срочно ехать.
Ты резко встаешь. По-прежнему не глядя на меня, отрывисто бросаешь несколько фраз:
– Извини. Я же говорил, что от меня одни неприятности. Продолжай одна. Через час приедет водитель и отвезет тебя, куда скажешь.
Ты расплачиваешься с официантом и уходишь в другой сегмент.
А мне почему-то становится легче. Наверное, я начинаю понимать, что твоя жизнь действительно состоит из таких вот неотложных дел и непредвиденных обстоятельств. И ты сам выбрал эту жизнь, тебе комфортно в ней. Иначе ты не можешь. А мне нужен ты, именно ты, и никто другой.
Тогда почему же мы не можем понять друг друга? Может, прав Нобелевский лауреат, что все дело в соотношении чувств и разума?
В ресторане внезапно гаснет свет, и со стороны кухни в зал направляется целая процессия. Первым идет официант, высоко держа огромный нарядный торт, украшенный пылающими витыми свечами, за ним – еще трое мужчин в белых рубашках и поварских колпаках. Шествуя по залу, процессия запевает Happy birthday и – неожиданно останавливается у моего столика!
– Сюрприз от… – Официант почтительно выговаривает твое имя и отчество. – Прославленный итальянский торт «Волшебные грезы». В нем использован уникальный горький шоколад, приготовленный по старинному рецепту. Приятного аппетита! С днем рождения!
Я замираю и, не отрываясь, гляжу на это чудо кулинарного искусства… Тем временем включается свет, ресторан приходит в движение. Все смотрят в мою сторону, и я чувствую себя неловко – одна и с таким огромным тортом! Что же мне делать – плакать или веселиться? Вот бы вся моя жизнь стала такой, как этот торт – сладкой, воздушной, радостной…
А может, она такая и есть, моя жизнь? Работа, путешествия, новые встречи… И моя любовь…
Ко мне возвращается аппетит и, выбрав самый красивый кусок, украшенный шоколадной розой, я начинаю есть.
Роза чуть горчит, а каким еще может быть вкус настоящего шоколада?
Как жаль, что я не говорю по-испански…
В полуденный зной в испанском Льорет-де-Мар все замирает, даже пальмы боятся шелохнуться. Здесь некуда спешить, разве только на пляж.
Мой отель на первой береговой линии – всего пять минут до пляжа. Я собрала в большую холщовую сумку пляжный комплект – масло для загара, полотенце, книгу. Надела солнечные очки, соломенную шляпу и вышла на улицу.
Что может быть лучше? Ведь впереди – целых десять дней отдыха! Вот уже три дня, как я, полностью выпав из привычной реальности, живу в другом измерении. Стучу каблучками по каменным мостовым – отдых отдыхом, но модельные босоножки не помешают.
