Нежные щечки - [109]

— Это хорошее хобби. Я часто на дежурстве стрелял из ружья по бродячим псам и енотовидным собакам, которые выбегали на взлетную полосу, — довольно забавно. Когда пуля попадает, животное резко падает. Ощущение потрясающее! В кино вот показывают часто, как человек, когда в него попали, зажимает рукой рану, и на лице его недоумение, типа не пойму, что произошло. Так вот, это все вранье. Животное просто грохается на землю. Если же сразу не попал, так чтобы насмерть, то начинаются судороги и животное странно так падает. Тогда, конечно, немного жалко его становится. Другое дело, если попадешь. Сразу, как говорится, кровь взыграет. Получилось! — думаешь. Сначала кровь кипит, а потом так — фьють! — растекается по венам по всему телу. Потрясающее чувство, испытаешь раз — остановиться не сможешь. Это, я думаю, и есть человеческий, нет, мужской инстинкт. Вы бы, босс, снова попробовали. Нет, конечно, не диких собак стрелять. И не птиц. Что на птиц размениваться. Если живешь на Хоккайдо, сам бог велел охотиться на пятнистого оленя. Непростительно не попробовать. Сами посудите, здесь же нет ограничений на отстрел: хочешь — на оленя охоться, хочешь — на медведя. Чуть-чуть потренируетесь и вспомните, как стрелять.

— Так нужна же физическая сила.

— Да все у вас нормально. Вон, вы же, когда на рыбалку ездите, тоже по горам лазаете.

Не то чтобы Идзуми следовал рекомендациям Мидзусимы, но что-то в его словах про то, как бурлит кровь, задело Идзуми за живое. Предчувствие говорило ему, что это ощущение чем-то напоминает сексуальное возбуждение. Интересно, остался ли в нем этот первородный инстинкт? Что уж греха таить, ему было любопытно понаблюдать за самим собой.

С трудом получив охотничью лицензию и разрешение на владение оружием, Идзуми начал медленно, но верно готовиться еще раз в жизни испытать, что такое охота.

— Босс, вам, я уверен, нужно «Сакко».

Когда по рекомендации Мидзусимы он купил ружье финского производства, пользующееся хорошей репутацией среди бывалых охотников, Идзуми неожиданно пришла в голову одна мысль: не стремится ли он в глубине души хотя бы немного подражать Мидзусиме? Не пытается ли таким образом проникнуть в неведомый ему мир мужских наслаждений, давно освоенный Мидзусимой? Не хочет ли узнать, что в этом мужчине сводит его жену с ума? И — если бы это было возможно — не хочет ли он сам стать Мидзусимой? Мидзусимой, который как хотел крутил Цутаэ, неподвластной ему, Идзуми. Но главной причиной, по которой он решил заняться охотой, было то, что он чувствовал себя пленником Цутаэ, плотно обвитый ею, как лозой.

Отвязавшись от пытавшегося примазаться Мидзусимы, Идзуми вступил в охотничий клуб. Вопреки собственным ожиданиям, от охоты он получил удовольствие. Идзуми сделал только два выстрела и, естественно, промахнулся, но подумал, что предугадывать, как поведет себя животное, терпеливо выжидать благоприятного момента — это ему подходит. В одном Мидзусима был не прав. Для Идзуми самым радостным было не попасть в цель. Самым захватывающим было выследить добычу и поймать ее в ловушку.

Идзуми вернулся в радостном возбуждении. Рассказал жене и Мидзусиме о своих успехах и впечатлениях. Парочка слушала молча и с удовлетворением кивала. Но во взглядах, которыми они украдкой обменивались, читалось: «Здорово мы его провели!» Идзуми подумал, что снова попал в ловушку. Цутаэ и Мидзусима всегда действовали сообща. Он был третьим лишним, от него они хотели избавиться. Эти двое сделали ему подарок — подарили новое наслаждение.

Все эти неприятные воспоминания вихрем пронеслись у него в голове, и Идзуми обессиленно поставил ружье обратно в шкаф.

Идзуми шагал вверх по горной дороге. Ему было все равно, идти наверх или вниз. Внизу был офис Мидзусимы. Так что ничего не оставалось, как взбираться выше и выше по склону. В те времена, когда все дачи обзавелись хозяевами, он любил по утрам прогуляться по поселку. Отовсюду доносились приветствия. Теперь здесь царило запустение. Ему казалось, что все произошло по вине этих двоих. В душе закипал гнев. Солнце, чьи мягкие утренние лучи пробивались сквозь деревья, все выше поднималось над рощей. Лес постепенно впитывал в себя застоявшийся на дороге туман. Голубое небо между деревьями было ясным и высоким, на нем, будто мазком кисти, было нарисовано белое облако. Сегодняшнее утро заставило его почувствовать приближение осени.

Послышался тихий звук шагов. Ширк-ширк, ширк-ширк — кто-то легко бежал вприпрыжку. В удивлении Идзуми поднял голову и увидел девочку, бегущую ему навстречу. Время от времени она оглядывалась, будто убегала от кого-то. Идзуми остановился, похолодев от страха, — уж не злой ли это дух. Он никак не ожидал увидеть ребенка на дороге, да еще таким ранним утром. Девочка, видимо от неожиданности, тоже остановилась. Растрепавшиеся локоны прилипли к приоткрытым губам.

Это была Юка, та самая, что так нравилась Мидзусиме. Что это может означать? Встретиться с девочкой, о которой только сегодня утром говорили Цутаэ и Мидзусима? Удивленный такой неожиданной встречей, Идзуми пристально посмотрел ей в лицо. Девочка была похожа на мать, которую Идзуми видел лишь мельком, во взгляде он заметил искру растерянности. Еще совсем ребенок, но в лице есть что-то неуловимо загадочное, что-то удивительно чувственное. Понятно, почему она понравилась Мидзусиме, подумал Идзуми.