Нежность. Том 1 - [40]

— Убирайся! — неожиданно прокричал Сигизмунд и повернулся к девушке спиной. Меч лег в ножные. — Что… — растерялась Сабита.

— Я сказал, пошла вон! Видеть тебя больше не хочу, убирайся! Чтоб ноги твоей не была в Эфах. Иди, давай, в своей любимый Архатей, служи ублюдку Касандеру. Вы друг друга стоите!

— Ты всерьез отпускаешь меня? — Сабита ошарашено переминалась с ноги на ногу.

— Не хочу пачкать руки, — с силой выговорил Сигизмунд и, не оборачиваясь, вышел из комнаты.

— Да уж… — протянула пораженная девушка, смотря ему в след.

Утро после

Утро после бурной ночи, и моя душа разбита вдребезги. Я впустил в свой хрупкий мир чужака, и теперь сломлен. Правитель Касандер оказался позором Архатея и подарил свою невинность врагу, который так жестоко и бесцеремонно воспользовался ей, будто мстил, карая меня за силу и цепи, брошенные на него.

Все тело ломило.

Меня словно выкачивали всю ночь насосом, и теперь я пуст. Я плелся по аллеи сада, не помня себя, теряя дыхание, обожженных волнами страсти легких, и бежал от грязных простыней, пропитавшихся вчерашней длинной ночью.

Мне стало жутко холодно, судороги сводили ноги, ветер раскачивал пряди волос выбившиеся из косичек.

Отмахиваться от них не хватало сил.

Я готов был упасть. Я остался совсем один.

Брошенный.

Нелюбимый.

Один взгляд на пальцы — сегодня я остался без кольца. Я не могу носить амулет рода, я его попросту недостоин. Не хочу осквернять святыню своим грязным естеством.

Больно… Я прислонился к дереву и закрыл лицо руками. Не хочу ничего видеть.

— Касандер, ты, что в такую рань гуляешь? — знакомый вечно веселый голос.

Я поднял глаза.

— Юнгс… — голос меня не слушался и срывался.

— С тобой все в порядке? — он подлетел ко мне, но тут же отпрянул, перекошенный презрением.

— Фу, — зло произнес он, — Да ты весь пропах мерзавцем эфийцем. Как ты мог Касандер? Как? Почему ему? Он крыса и не достоин!

Меня рассекретили. Ничего удивительного, ведь Дерфи маг 4-й ступени и видит столь очевидные искажения ауры. Какой позор…

— Хватит, Юнгс. Прошу не надо… умоляю, прекрати, — я запрокинул голову назад, так что даже ударился затылком об дерево.

— Умоляешь… — прошипел Юнгс, подходя так близко, что я был вынужден отстраняться, прижимаясь к дереву спиной.

— Прошу, — я замотал головой, жадно ловя ртом воздух. Мое дыхание стало отрывисто и тяжело, я не выдержал бы порицание Дерфи.

Но он ничего не сказал.

Он просто прижался ко мне, вдавливая в ствол дерева еще сильнее и подпирая коленом мою промежность. Я поежился. Юнгс усмехнулся и погрузил свой палец мне в рот, имитируя характерные движения. Я мог бы его убить за это. Я просто был обязан, но вместо этого яподатливо принял его вмешательство.

— Смотри, как приноровился, — равнодушно произносит Юнгс.

Я отталкиваю его, срываюсь вниз и падаю безвольно на колени.

Меня бьет дрожь, а противная липкая испарина захватывает кожу. Я как в бреду. Так больно… Но я заслужил унижение от своих слуг, я их опозорил. Они так старались принести победу, а я сдался врагу. Предал свой народ… Я все испортил.

Хватаюсь за голову, стараясь дышать, но получаются только сиплые грудные судороги.

— Юнгс, цепи, я во власти… — голос дрожит, и я внезапно начинаю рыдать, не в силах контролировать свою боль и отчаяние.

— Дурак, — обиженно произносит мой товарищ и садится рядом, прижимая меня к себе. Теперь он не осуждает своего правителя.

— Все хорошо, Касандер, я с тобой, не плачь, — он говорит банальность и гладит меня по голове.

Но мне не лучше.

— Ты весь дрожишь… — тихо шепчет он.

— Мне больно, Юнгс, — я начинаю рыдать в голос, прижимаясь головой к груди мага и оставляя зеленые разводы слез на его черном балахоне.

— Сильно? — Юнгс обнимает меня, заключая в охапку.

— Да…

— И холодно?

— Да…

— Дурак, — нежно повторяет Дерфи, — Сейчас все пройдет. Я тебе согрею… Я с тобой…

Он не врет, я чувствую.

Ему тоже больно… за меня.

Юнгс поднимает меня, хватая под мышки, и осторожно несет куда-то. Остается только свеситься с его плеча и, закрыв глаза, отдаться воле желающего мне добра человека.

Юнгс

Мы в комнате Юнгса.

Дерфи осторожно снимает с меня мою одежду и ставит на ноги в ванну, наполняя бочку водой. Теперь сверху льются каскады горячих струй, оставляя русла влаги на моей коже, израненной лаской Тау. Дрожь усиливается. Я буквально вцепляюсь в Юнгса, хватая его за шею, и прижимаюсь головой к груди.

Он нежно обнимает меня и, поглаживая мое тело руками, смывает остатки разорванной ночи. Он моет меня, отчищая от позора. Становится жарко, но я все равно насквозь замерзший.

— У тебя жар, — комментирует Юнгс, почти касаясь движущимися губами моей щеки.

Он распускает мои волосы, которые под тяжестью воды спадают безвольными нитями.

— Такое красивое тело и такому козлу в подарок, — монолог Юнгса продолжается, мне нечего ответить.

Барон продолжает обмывать мое тело прикосновениями своих заботливых рук. Когда он погружает свои пальцы между ягодиц, плечи невольно вздрагивают и я напрягаюсь всем телом.

— Не бойся, — еще более мягко произносит Юнгс, — Я не сделаю тебе больно, я просто хочу смыть с тебя его присутствие.

Я расслабляюсь, давая себя помыть. Мой слуга делает мое тело чище, но душу не отмыть.