Нежность и ненависть - [14]
Зато теперь у меня есть подсказки. Он определенно говорит по-испански. На каком диалекте, я понятия не имею. Это может быть мексиканский испанский, пуэрториканский испанский, кастильский испанский и так далее. Пусть это и не обязательно означает, что он частично латиноамериканец, но, по крайней мере, теперь я знаю о нем немного больше. Всю неделю мой разум находился в состоянии перетягивания каната, наполовину обеспокоенный предложением проекта, наполовину занятый мыслями о Джуничи. И в особенности тем, как потрясающе выглядела его золотисто-коричневая кожа в том сливовом костюме.
– Por qué diablos tu ordenaste una caja de fideos? Qué tu vas a hacer con toda una caja?[14]
Сегодня мне нужно принять еще пять пациентов. Один из них – новенький, а я всегда безумно рад знакомству с новыми пациентами и погружению в их уникальные обстоятельства. Есть в этом что-то захватывающее, словно новая загадка, которую нужно разгадать. К тому же, я искренне люблю помогать.
– Oh, guineos! Ah bueno… tá bien.[15]
Риса сказала мне, что у Джуничи нет официального офиса в больнице, так как он почти никогда здесь не бывает. Приезжает только на совещания, поэтому и располагается в конференц-зале, пока не закончит все дела. Прошла неделя с тех пор, как мы виделись на торжественном вечере. Я еще не закончил с предложением, но мне нужны некоторые характеристики и, возможно, рекомендации.
Когда через минуту мне кажется, что я слышу, как он говорит «adiós[16]» и наступает тишина, рискую и стучу в дверь. Он приглашает меня войти.
Этот конференц-зал – один из лучших, что есть в больнице. Другие же будто созданы для заложников, без окон и с резким флуоресцентным освещением. Здесь же преобладает естественный свет. Комната находится в задней части здания, а ее окна выходят на небольшой лес в этой стороне. Полуденный золотистый свет падает на все еще ярко-зеленые, дрожащие на легком ветерке листья. Надеюсь, уже через месяц они окрасятся в красный и оранжевый.
Джуничи сидит у стола сбоку, а не во главе. Он один, как я и думал, и одет на удивление непринужденно. На нем серая хлопчатобумажная рубашка, а сверху – блейзер, похожий на кремовый джемпер, украшеный тонкими черными горизонтальными полосками. На ногах темно-синие джинсы и дорогие кроссовки, выполненные из черной кожи. Подошва идеально белая, как будто он надел их впервые.
Джуничи выглядит чертовски восхитительно, и комната наполнена его чистым, древесно-лавандовым ароматом. Он печатает сообщение на телефоне, но останавливается и смотрит на меня черными глазами из-под темных ресниц.
– Здравствуйте, доктор Дэвис.
Сегодня английский. Это хорошо. Раньше, когда он говорил по-японски, это звучало сердито.
– Здравствуй… – Стол слишком широк, чтобы сесть напротив него, а садиться рядом как-то неловко. Я сажусь во главе стола лицом к нему.
– Риса сказала, что ты хотел спросить меня о предложении? – Он снова пишет сообщение, но потом останавливается и демонстративно кладет телефон на стол экраном вниз, уделяя все свое внимание мне.
Я сглатываю, игнорируя дурацкую тревогу в животе.
– Да. Я впервые пишу предложение для этого учреждения… и для тебя. Пока я, очевидно, отвечаю на основные вопросы – для кого предназначено это предложение, на что оно направлено, почему оно актуально и так далее – я надеялся на более конкретные характеристики. Возможно, у тебя есть ожидания от этого проекта?
Прежде чем вслепую сорваться с обрыва, я решаю узнать, чего он ждет. Так я не потрачу впустую ни его, ни свое время.
– Очень умно. Твоя идея состоит в том, чтобы создать базу данных вампирских суррогатов для однополых пар, верно? – спрашивает Джуничи.
Я моргаю.
– Откуда ты знаешь?
– Харука сказал мне.
– Верно… – Я же сижу здесь с владельцем отмеченной наградами крупной столичной больницы, чей лучший друг – чистокровный король вампиров в Западной Японии. Понятия не имею, как я здесь оказался и как стал отдаленно связан с этим элитным кругом существ.
– Харука предложил мне помочь тебе с подготовкой предложения, так как я знаю о нашей культуре того, чего не знаешь ты, – говорит Джуничи. – Так что хорошо, что ты пришел ко мне. Он сказал, что поможет тебе с предварительными исследованиями и установлением контактов там, где это необходимо.
Я киваю.
– Хорошо, отлично. – Я кладу блокнот на стол, открываю его на новой странице и беру ручку. – Поскольку ты уже знаешь основную идею предложения, можешь ли ты сказать мне, какие у тебя есть первоначальные опасения, исходя из твоего понимания культуры?
Джуничи скрещивает руки и усаживается поудобнее. Он кладет лодыжку на колено.
– Ну, я не беспокоюсь о том, сколько нам нужно будет заплатить суррогатам. Если имена Харуки и Нино будут упомянуты, у тебя будет много вампиров, готовых подписаться на что угодно за небольшую компенсацию или безвозмездно.
– Согласен, я тоже думаю, что это возможно.
– Больше всего меня беспокоит коммуникация и то, как будет храниться информация, когда мы ее получим. Я думаю, сначала мы должны провести небольшое тестирование. Нужно понять, как мы представим это сообществу вампиров. Желательно быть осторожными с выражениями, которые мы используем, потому что ранговые вампы могут быть очень надменными из-за своей крови. А, кроме того, что насчет неранговых вампиров? Они неизбежно узнают, что мы этим занимаемся. Значит ли это, что мы не признаем их биологию и прямо говорим им обращаться в человеческие агентства? Это ведь дискриминация. Если мы делаем такой проект для чистокровных и ранговых вампиров, мы должны сделать его доступным и для однополых пар низкого уровня, которые тоже этого хотят.
