Нежное насилие - [42]

– Хорошо, – ответила малышка.

– А отчего вы с мамой так быстро вернулись?

– Ой, сейчас расскажу! – пообещала Тилли. – Вот только быстренько уложу Еву, а потом ненадолго заскочу к вам наверх, если не возражаешь.

– Мамы и Даниэлы дома нет.

– Тем лучше. Поболтаем спокойно.

– Отлично.

Тилли, курносая и голубоглазая, с веснушками на лбу и длинными светлыми волосами, все еще выглядела как девочка. Кто не знал, что она – мать маленькой Евы, никогда бы этого не предположил. Скорее, ее можно было принять за няньку. Легкая, быстроногая, она побежала вверх по лестнице, таща за руку ребенка.

Катрин воспользовалась случаем, чтобы убрать квартиру и почистить ванну: ведь за последние три дня она даже пальцем о палец не ударила по дому. Потом поставила на плиту бак с водой, накрыла стол в гостиной, положив рождественские лепешки в миску. Тилли еще не появилась, и Катрин начала паковать чемоданы к поездке. Она как раз покончила с этим, когда раздался звонок в дверь. Катрин открыла и, как и ожидала, увидела Тилли, одетую по-домашнему, похоже, без бюстгальтера, в домашних тапочках.

– Я подумала, – проговорила она, как бы извиняясь, и с легким смущением, – раз твоей мамы нет, то можно прийти и в таком виде.

– Заходи, не стесняйся, меня твой вид не волнует. Я сейчас быстренько приготовлю чай. Вода кипит вовсю.

Сама Катрин была в юбке и пуловере, черные волосы подобраны в пучок на затылке. Тилли вошла в гостиную.

– Не то чтобы я имела что-то против твоей мамы, – сказала она достаточно громко, поскольку Катрин еще не вышла из кухни, – нет, твоя мама вообще-то замечательная.

– Еще бы, – подтвердила Катрин.

– Только чуточку чопорная.

– Да, у нее уж все должно быть с иголочки.

– Я знаю.

Катрин, заварив чай, вошла с чайником в гостиную.

– Сливок нет, вот бери сахар.

Тилли уже сидела за столом.

– Хорошо бы кружочек лимона.

– Посмотри сама, не найдется ли в холодильнике.

Тилли, прикрыв рот рукой, зевнула.

– Да ладно, не так уж и важно.

Катрин подавила спонтанный порыв самой заняться поисками лимона: оснований обслуживать Тилли у нее не было. Она разлила чай и села.

– Ну что? Хорошо было? Рассказывай!

– Было довольно кисло. Не могу сказать, что мои старики не старались быть приветливыми, но именно этого-то я и не выношу. Либо человек тебе по душе, и тогда приветливость возникает сама собой. Либо он тебе ни к чему, и тогда незачем это скрывать.

– Мне кажется, ты должна набраться терпения, Тилли. То, что родители не одобряют твоего образа жизни, они дали тебе понять довольно давно. А теперь стремятся быть приветливыми. Но это, конечно, не всегда удается с первой попытки. Со временем все утрясется.

– Ну что же, будем надеяться. Евочка действительно заслуживает чего-то получше, чем кисло-сладкие дед с бабкой. – Тилли взяла лепешку и, пожевывая, добавила: – Кстати, вот еще одно из качеств твоей мамы, которым я восхищаюсь: она так заботится о Даниэле.

– Почему бы и нет?

Даниэла тоже привязана к ней.

– Но ведь твое замужество она не одобряла? Или я ошибаюсь?

– Без маминой помощи замужества вообще бы не было.

– Вот как? – удивленно переспросила Тилли. – Кстати, лепешки сказочно вкусные.

– Тоже мамина работа.

– Она и вправду одобрила твое замужество?

– Еще бы! Петер был электриком. Ему пришло в голову, что он может открыть собственное дело. Я тоже думаю, что идея была хорошая. Он внезапно получил наследство, понимаешь? – Катрин поднесла к губам чашку чая и сделала глоток.

– И ничего не вышло? – заинтересованно спросила Тилли.

– Да. Финансовое обеспечение было слишком скудным, как это принято изящно определять в кругах специалистов. Наверное, сыграло роль и то, что Петер еще не успел окончить училище и получить аттестат мастера, а потому вынужден был за очень большие деньги кого-то брать в штат, вместо того чтобы все делать самому. На это уходила большая часть доходов, а остальное пожирали проценты за кредит.

– Значит, он пользовался и кредитом?

– Вынужден был. Ты представляешь себе, во что обходится открытие собственного дела?

– Могу только догадываться.

– К тому же ему еще нужен был товар… Да что я тебе рассказываю эту грустную историю… Скучно…

– Вовсе не скучно, – прервала Тилли, – наоборот, я рада, что наконец узнаю, как это случилось.

– Короче говоря, вскоре ему пришлось отказаться от всяких попыток открыть дело. Едва удалось спастись от объявления банкротом. А позднее мне сказали, что это было бы для него благоприятнее, чем то, что случилось в действительности. Да только что мы тогда знали? Мы были совсем детьми. Короче, остался он совсем на мели, а его долг банку составлял пятьдесят тысяч марок.

– А ты была беременна?

– Да. Откуда ты знаешь?

– Но ведь иначе ты бы за него не пошла?

– Я его очень любила.

– Прости, я не хотела сделать тебе больно.

Катрин посчитала, что в ее рассказе слишком много драматизма, и чуть изменила тон:

– Да, возможно, все дело в том, что я была уж очень влюблена. Мы тогда еще не жили вместе и, по сути, совсем не знали друг друга. Но я считала, что это – самая большая любовь в моей жизни.

– Да, в беременности ли дело или в большой любви – в данном случае особого значения не имеет.