Нежное имя мечты - [5]

Сосед лениво ковырялся во дворе, перетаскивая с места на место нечто неопределенное. В лыжной шапочке с помпончиком, трениках с вытянутыми коленями, короткой курточке, задранной почти до шеи, сосед был похож на беглеца из подростковой колонии. Седые усы злорадно топорщились, будто он уже знал, что меня уволили с работы. Наверное, ему Слащев сообщил. Хотя они незнакомы. Но Алексей, видимо, сумел наладить виртуальную связь со всем окружающим меня миром.

– Добрый день, Борис Захарыч, – звонко выкрикнула я, мысленно пожелав соседу пегую седину в бороду и злого беса в ребро.

Все-таки весна на дворе. У природы нет барьеров от злых соседей.

– Доброго вам дня, Инесса, – приветливо осклабился сосед и потащил какую-то тяжелую емкость в дальний угол двора.

День приобрел содержание. Я разглядела мелкие черточки на лице соседа, заметила, что двор чисто выметен, даже собачье дерьмо вычищено. Необычная чистота насторожила меня, наверное, с непривычки. Оказывается, на свете столько необыкновенного, если хоть один разок посмотреть на мир внимательнее. Мне надоело глазеть на чистый двор, на бесноватого соседа, и я резво помчалась по набережной. В Доме творческих работников меня терпеливо дожидался Витя Лупенков, приятель Миши Рогачева и заодно его должник. Вообще-то Лупенков не работает в Союзе творческих работников, он там околачивается. Есть такой сорт людей в среде питерских разгильдяев. Они вечно кого-то пристраивают, устраивают, рекомендуют, хулят, сплетничают, разносят дурные слухи, освистывают, пьют пиво и шумно отдуваются. Иногда они даже возвращают долги. Но это случается гораздо реже, чем того требуют элементарные правила приличия. Витя Лупенков появился не вдруг, не сам по себе. Миша нашел Лупенкова в своей записной книжке. И после Мишкиного звонка Витя готов совершить благое дело. Баш на баш. Услуга за услугу. Трудоустройство Инессы Веткиной оценено в двести баксов. Не слишком высокая цена у меня оказалась. Могли бы и подороже сторговаться.

– Инесса? – спросил невзрачный щуплый человечек, опершийся на истертые временем и тленом лестничные перила Дома творчества.

– Витя? – в свою очередь вопросила я, хотя можно было и не вопрошать, это был именно Витя Лупенков, вылупившийся на моих глазах из тьмы, как цыпленок из яйца.

– Я-а, – самодовольно выдохнул Лупенков и протянул мне руку. Я нерешительно пожала кончики костлявых пальцев с обломанными ногтями.

– А я – Инесса Веткина, – сказала я и добавила зачем-то: – Я от Мишки Рогачева.

– Знаю-знаю, – загадочным тоном прошептал Лупенков.

Витя сморщил крохотное личико, и оно незамедлительно превратилось в фигу, которая сухофрукт. Мне сильно расхотелось работать по его рекомендации. Но в памяти всплыл котенок, и я сомкнула губы в плотный замок. Я хочу-хочу-хочу-хочу и еще раз хочу работать в этом знаменитом Доме творчества. Очень хороший дом, добротный, лестница тут красивая, истертая, но не до самого основания, можно спокойно преодолевать ступени без риска для жизни.

– Витя, Миша сказал, что вы можете помочь мне, – я выговаривала слова старательно, по-девчоночьи, чтобы не расцепить губы. Еще ни разу в жизни я ни с кем так не разговаривала. Губы плотно сжаты, слова выходят гладкие, ровные, как морская галька.

– Правильно Миша сказал, – Витя выправил лицо, разгладил, и оно стало похоже на чайное блюдце. – Идем со мной, Инесса.

– Куда? – испугалась я. – Куда мы пойдем, зачем, почему?

Замок разжался, слова полетали из меня, как пули. Получилась отличная автоматная очередь.

– У нас здесь есть один институт, коммерческий, что-то вроде секты, они религиозные обряды изучают, у них освободилось место. Вакансия висит уже месяц. Подходящего человека не было. Идем, я тебя познакомлю с исполнительным директором. – Витя тяжело пошел впереди меня. Несмотря на малый вес, Лупенков шел с трудом, как неповоротливый слон, страдающий ожирением.

– А почему они месяц не могут найти сотрудника, что, никто не хочет у них работать? – спросила я, стараясь не вырываться вперед, чтобы идти ровно след в след.

– Нужен свой человек, понимаешь, Инесса, они чужим не доверяют, – заговорщически прошептал Витя и чуть не полетел с лестницы, видимо, споткнулся.

– Ой, не могу, – я остановилась, схватилась за поручни лестницы.

Проклятый Рогачев, подсунул мне этого Лупенкова. Я не хочу вливаться в тайную организацию, мне моих страданий достаточно.

– Что «ой», «ой», «ой», – передразнил меня Витя, продолжая трудное восхождение по стертым ступеням Дома творчества. – Отличное место. Главное, ничего делать не надо, сиди себе, собирай бабло в мешочек и не рви нервы. Думаешь, они голодают, эти коммерческие институты? Нет, они не голодают. Или они покушать не любят? Они очень любят покушать.

Витя разговаривал сам с собой. Сам себя спрашивал, сам себе отвечал. Мне пришлось возобновить прерванное восхождение. Я тихо двинулась вслед за Лупенковым. Я представила себе лоснящиеся физиономии членов тайной секты, вот они вкушают освежеванного барашка, запивает жирное мясо полными бокалами «Мукузани» и пива. Но вообще-то сектантам, наверное, запрещено выпивать во время рабочего дня. Они, видимо, ждут не дождутся вечерних сумерек, затем наглухо зашторивают окна и вволю предаются чревоугодию, поедая обильную и жирную пищу, запивая ее «Мукузани», соляной кислотой или еще чем-нибудь. Но в этом месте Витя прервал течение моих крамольных мыслей.