Нежная птаха для мрачного колдуна - [37]

Ничего зазорного Жиль в такой работе не видела. Работа как работа. Да и перемывать горы посуды ей не привыкать. А вот задерживаться в лаборатории допоздна было боязно, но приходилось. Покидала рабочее место Жиль, только после того, как наводила идеальный порядок в лаборатории: выметала и вымывала полы, проходилась по всем полкам стеллажей смоченной в дезинфицирующем растворе тряпкой, разложив по полкам приборы и колбы, прошедшие процесс сушки при высоких температурах. И все это она проделывала под пристальным наблюдением Модира. А его взгляды ее пугали больше всего. Жиль не понимала, почему он всегда настолько внимательно наблюдает за ней, словно изучает. Неизменно в такие моменты ей хотелось поскорее покончить с делами и бежать из подвала, мрачность которого сама по себе на нее влияла.

Понк поправлялся быстро в заботливых руках Гуры. Но три дня Жиль не разрешала ему покидать ее комнаты и кровати. Сама она на это время устроила себе место для сна на небольшой тахте, тут же.

Понк упрямился и капризничал порой как ребенок. И сколько Жиль не уверяла его, что обо всем договорилась с господином Модиром, что тот освободил беднягу на эти дни от работы, потерять эту самую работу карлик боялся больше всего.

Как только истекли оговоренные Жиль три дня, Понк буквально бежал из ее спальни под оглушительных хохот Гуры. Только они его и видели. Бедный Понк... Жиль стало грустно, ведь подобное рвение было вызвано не любовью к работе, а страхом перед управляющим. В душе сразу же поднялась волна гнева к этому странному мужчине в черном, которую Жиль тут же усмирила. Не ей уж точно качать тут свои права. Сама считала себя в подвешенном состоянии, словно ходила по краю пропасти.

К слову, о пропасти... Об условии, что поставил ей управляющий, она, конечно же, не забыла и торопилась возвращаться со школы в одно и то же время. И каждый раз ее не покидало ощущение, что во время опасного подъема за ней ведется наблюдение. Сколько не оглядывалась, никого не подмечала, но избавиться от ощущения не получалось, как Жиль ни старалась.

И еще с каждым днем подъем этот казался ей все опаснее. То нога соскользнет, то голова закружится... Вроде бы, в самой скальной лестнице ничего не менялось, но пугала она Жиль все сильнее.

Вот и сегодня ей стало страшно уже у подножья. Даже когда задрала голову и оглядела лестницу, показалось вдруг, что теряется та в облаках. Неужто, на замок опустился настолько густой туман?

Но другой дороги не было, Жиль это точно знала. Она уже не раз искала менее крутой подъем. Эта лестница оказалась единственной.

Поправив котомку за плечами, она ступила на лестницу, вцепившись мертвой хваткой в веревочное ограждение. Ступеньку за ступенькой преодолевала подъем. Вся изнутри сжалась от неконтролируемого ужаса, какого еще ни разу не испытывала. И снова не оставляло чувство, что она тут не одна. В какой-то момент, когда и ее окутал холодный туман, Жиль даже подумала, что это он живой и опасный. Он ждал ее, чтобы принять в свои смертельные объятья.

По мере подъема становилось все холоднее. Зубы Жиль уже выколачивали барабанную дробь, то ли от холода, то ли от страха. А когда нога первый раз соскользнула со ступеньки, и только благодаря силе рук Жиль не сорвалась в пропасть, она тихонько начала молиться Богине, прощаясь с жизнью.

Она не сомневалась, что еще пара шагов, и пропасть примет ее как добровольную жертву. И все же, когда это случилось, когда нога вновь соскользнула, а руки оказались не готовыми к этому, Жиль испытала настолько всепоглощающий ужас, что как только сердце ее в тот момент не остановилось. Но нет, она падала в пропасть, и ум ее оставался ясным. А когда падение превратилось в парение, то первой стала мысль, что именно так и переходят в мир иной - без боли и страдания, легко и свободно.

- Маленькая глупая птаха! - подлетел к ней черный ворон, и только тогда Жиль поняла, что снова стала белой голубкой. - А если бы меня не оказалось рядом?..

- Но другого пути нет...

- Теперь он у тебя будет, потому что я подарю тебе крылья.

- Но как?

- Увидишь, птаха...

Две птицы общались то ли мысленно, то ли на птичьем языке, но в голове Жиль слышала голос колдуна. Он ее спас от смерти, и она ему была благодарна за это.

- Лети за мной, - вновь раздался в голове голос Ландера, а может это ворон прокаркал...

Черная птица взмыла ввысь, и Жиль едва успела сообразить, что нужно следовать за ней, чтобы не потерять из виду.

Ворон завис в воздухе, поджидая голубку.

- Как же моя работа? Я уже и так опаздываю.

- Я разрешаю тебе сегодня задержаться, - вот как, скажите на милость, у нее получилось разобрать в голосе того, кто и не говорил вовсе, улыбку? Но Жиль ее отчетливо слышала и представляла улыбающегося колдуна.

            Они пролетали над священными камнями, и сейчас те, в полуденном свете, выглядели как бесформенные глыбы, которыми была усыпана пустошь. Но Жиль помнила, как выглядели те при лунном свете, когда они с Монилой пришли туда, чтоб развеять прах Зуи. Дрожь не заставила себя ждать. Как же ей тогда было страшно!

Сразу за пустошью ворон начал снижаться, и на землю уже опустился в образе человека. То же самое произошло и с Жиль, как только оказалась в поле яркого свечения колдуна. На этот раз превращения она даже не почувствовала. Разве что пошатнулась, когда поняла, что стоит на ногах.