Неживая вода - [2]
— Ой, — сказала Званка.
Она остановилась, поджала ногу.
— Да помоги же!
Игнат послушно подал ей руку. Званка оперлась о его плечо, начала стягивать с ноги стоптанный башмак.
— Иголка попала, — виновато сказала она. — Батя все обещал мне новые пимы купить, только ярмарки все поразъехались уже. Наверное, так и придется в этих стоптышах еще одну зиму проходить.
Она принялась вытряхивать попавшую в ботинок хвою, шмыгая от усердия носом. Подтянула сползший носок, аккуратно заправила в ботинок выбившиеся шерстяные гетры.
— В одном ты прав, вредный Игнашка-букашка, — сказала Званка. — Становится чертовски холодно!
— Возьми мою парку, — предложил Игнат.
Он взялся за пуговицы и принялся расстегивать свою старенькую оленью курточку, но Званка остановила его.
— Заболеешь — а мне снова черничное варенье тебе носи? Вот уж дудки!
Она пригладила растрепавшиеся косы, вздохнула. Игнат заметил, как ее взгляд тоже скользнул за его плечо, туда, где шевелилась темная пелена туч.
— Пережить бы зиму, — строго, совсем по-взрослому сказала она. — Пока дома тепло — никакие черти не страшны. Протянем до марта, а там новая буря придет.
— Это какая такая буря? — переспросил Игнат.
— Известно какая: весенняя. Прилетит с востока птица вещая, голова человечья, принесет с собой весну. И где она взмахнет левым крылом — там потечет вода мертвая. А где взмахнет правым — живая.
— Сама выдумала, поди, — без уверенности проворчал Игнат.
— Куда мне! Ты ведь у нас — великий сказочник!
Званка рассмеялась, но потом вдруг посерьезнела снова. Склонила на бок голову.
— Игнаш, а Игнаш? А я тебе нравлюсь?
Мальчик снова озадаченно нахмурился. Исподлобья глянул на подругу. В голубых озерных омутах ее глаз снова заплясали бесовские огоньки.
— Только честно, ну?
Он неловко передернул плечами, опустил взгляд.
— Нравишься…
И почувствовал, как на его плечи легли жаркие девичьи ладони.
— Тогда поцелуй меня? Прямо сейчас.
Игнат попытался отпрянуть.
— Ты чего это? Чего смеешься, а?
— Вовсе я не смеюсь, — голос Званки был серьезен и решителен. — А вдруг мы с тобой последний раз видимся? Вдруг меня навь заберет, что тогда? Я ж ни разу в жизни не целовалась. А ты… ты не расскажешь никому. А если и расскажешь — так кто поверит?
— Что ты ерунду-то говоришь? — Игнат почувствовал, как от ее прикосновений начинают разливаться теплые волны.
— И совсем не ерунду! — Званка еще сильнее впилась пальцами в его плечи. — Сам же сказал, что нравлюсь я тебе? Сказал! Ну, так целуй!
Она зажмурилась, вытянула обветренные на морозе губы. В пшеничных волосах стеклянными гранями блеснула голубая заколка-бабочка, подаренная Игнатом на прошлый Званкин день рождения. И теплая волна в этот же миг достигла Игнатова сердца. Обернула его жаркой, влажной рукавицей. В животе тотчас же возникла ноющая тяжесть.
Званка ждала.
Тогда Игнат зажмурился тоже. Неумело ткнулся своими растрескавшимися губами в ее ждущий рот. Больно ударились зубы. На языке сейчас же появился ржавый привкус чужой крови.
— Ай! Дурак! — Званка толкнула его в грудь, отпрянула.
Игнат отступил тоже и только виновато повторял:
— Прости, прости…
— Смотри, губу мне разбил! — она несколько раз провела пальцами по рту, сердито глянула на оторопевшего мальчика. — Да что с тебя взять? Дурак и есть дурак!
А потом почему-то расхохоталась.
Игнат растерялся совершенно, и только искоса наблюдал, как смеется его подруга, встряхивая пшеничными косами и сотрясаясь всем своим телом…
(…как трепетала и шевелилась за их спинами снеговая тьма…)
Потом Званка смахнула выступившие от смеха слезы, снова вытерла рукавом рот и уже совсем без злобы дружелюбно сказала:
— Ладно, пойдем домой. А то вправду родные ремня всыпят.
Все еще чувствую неловкость, Игнат послушно поплелся следом. Его губы горели, будто прикоснулись к раскаленной головне. Но жар в животе спадал. Потому что чувствовал спиной наступающий холод. Потому что сзади, подминая под себя почерневшие стволы сосен, катился набухающий тьмою вал.
"Пережить бы зиму, — повторил Игнат недавно сказанные его подругой слова. — А там придет новая буря — весенняя…"
Но до весны Званка не дожила: на закате навь достигла деревни.
2
О событиях того страшного вечера Игнат старался не вспоминать. Жизнь потекла своим чередом, а время, терпеливый лекарь, старательно штопало раны прошлого.
За несколько лет, что Игнат провел в интернате, он совершенно утвердился в мысли, что трагические моменты изгладились из его памяти. Прочие дети поначалу пытались подтрунивать над ним, но на глупые дразнилки Игнат не обижался. Когда же один из самых несносных воспитанников интерната довел его своими придирками, тычками и подзатыльниками, терпение Игната лопнуло. Он отвесил задире такого тумака, что тот полдня прохныкал в медицинском боксе, изведя пачку салфеток на свой расквашенный нос. Больше к Игнату никто лезть не отважился.
Со временем он превратился из нескладного подростка в крепкого юношу с копной темных кудрей и наивным, по-детски растерянным взглядом. Наверное, именно из-за этого взгляда потерявшегося щенка, а еще из-за врожденного простодушия, Игнат ходил в любимчиках у воспитательницы Пелагеи. И, когда настал срок прощания, провожала его тепло, с материнской заботой.
В глухой деревеньке живет настоящее чудо: основатель старообрядческой общины «Рыбари Господни» умеет исцелять болезни, изгонять бесов и воскрешать мертвых. Однажды попав в сети общины, можно остаться в них навсегда… Репортер и скептик Павел Верницкий не верит ни в чудеса, ни в магию, и решает разоблачить новоявленного мессию. Но на глазах оживают страшные сказки о проклятых местах, и во что верить, когда рассудок дает трещину? И как не стать наживкой для ловца человеческих душ…Эта книга – участник литературной премии в области электронных и аудиокниг «Электронная буква – 2019».
Конец света случился, и земля на многие столетия погрузилась в вечную мерзлоту и мрак. Ученый-биолог отправляется в опасную экспедицию, не подозревая, что ему предстоит столкнуться с ожившими легендами Сумеречного мира. Но рукотворные монстры оказываются не страшнее тех, что таятся в потаенных уголках человеческой души. И отныне ученому придется решить, насколько этичной является игра в Бога, если расплатой за процветание становятся поломанные жизни, а человечество оказывается на грани новой катастрофы.
Мир спасет любовь — так считают жители Авьенской империи, однажды пережившей великую эпидемию чумы. Раз в сотню лет здесь рождается Спаситель, чья жертвенная смерть предотвращает новые эпидемии и войны. У наследного принца есть все, кроме права распоряжаться своей судьбой. Он — лишь сосуд Божественной воли. У вдовствующей баронессы нет никого, кроме брата, обвиняемого в государственной измене. Она — отчаявшаяся женщина, готовая пойти на риск. Каждый из них сгорает в пламени собственного безумия, еще не зная, что, лишь сгорев дотла, можно возродиться обновленным. Но в игру вступает всесильная ложа «Рубедо», на стороне которой — могущество, страх и мракобесие, а в трущобах Авьена зреет неминуемая революция.
Беглый каторжник попадает в избушку к настоящей таежной ведьме. Но слишком поздно понимает, что сказки имеют под собой реальную, но вовсе не добрую основу. Рассказ является зарисовкой к циклу романов «Царство медное: легенды Сумеречной эпохи».
Нет такой тьмы, где не прятался бы свет, и нет такого зла, которое хотя бы раз не сотворило добро. Этот рассказ включает в себя два контрастных эпизода из жизни Яна, героя романа «Царство медное».
Настала эпоха перемен. Военные игры кончились, и мы увидели, что мир больше не ограничен стенами Улья. Но что же дальше? Сдаться на опыты, ждать смерти или жить рядом с людьми? Ведь есть те, кто хочет, чтобы все осталось по-прежнему. Потому что только в мире, полном отчаяния и страха, проще вершить темные дела. Кольцо сжимается, надежда тает, но мы успели увидеть, куда указывает стрелка «Выход». Последняя часть трилогии «Царство медное: Легенды Сумеречной эпохи».
Совершить путешествие в Космос, здесь и сейчас. Впустить его в своё сердце и полюбить всей душой.
Тёплая июльская ночь и небо, усыпанное мерцающими пятнышками – звёздами. Они всегда безмолвно приглядывали за нами, будоражили воображение людей и толкали их на подвиги. Именно желание прикоснуться к звёздам, своей мечте, побудило человека отправиться в космос. Что, если бы первооткрывателем был именно ты?
Я уже девять лет на пенсии, и всё это время инвалид пытался совместить путёвку жены по профзаболеванию и свою. Это разные ведомства. Это основной аргумент чиновников, исполняющих ФЗ…
Жизнь до отъезда в США описана автором в мемурах "Моя наша жизнь". Прожив в США более 20 лет, автор на основании личного опыта сравнивает типичные жизненные ситуации, как они бы выглядели в США и России, особенности поведения, социальные аспекты и общее биополе обеих стран. При этом сравнивается только то, что поддается сравнению, без намерения ставить отметки, где лучше. Все фото – из архива автора.
Двое пэтэушников, центральные персонажи этого остросюжетного романа, приезжают на производственную практику в поселок, где рядом с совхозом размещается женская колония и где давно случаются странные и таинственные происшествия. Ребят ожидают бурные похождения на стыке уголовно-тюремного и инфернального миров.
