Нежелательные элементы - [29]

Он сидел и ждал, надеясь лишь, что все будет в порядке. Эти подонки взяли-таки его на поводок. Им словно удовольствие доставляло смотреть, как человек, точно подопытная крыса, извивается под действием электрошока.

Сначала он должен был снова идти на поклон к главному у них, которого ему тогда назвал Робби. Этот тип (он оказался компаньоном вполне законной и процветающей фирмы, если судить по названию и сверкающей, новехонькой мебели у него в конторе. Интересно, зачем он этим занимается? Ради денег? Тайные страстишки: женщины, биржевые спекуляции? Непроницаемая физиономия под аккуратно зачесанными седыми волосами не говорила ровным счетом ничего) был импозантен и корректен, не придерешься.

Он полагает, что эта маленькая проблема будет, о, конечно же, будет решена. Но самое лучшее, старина, все-таки потерпеть денек-другой. Прежде всего успокоим страсти, а? Ха-ха-ха! Потерпим денек-другой, и все будет в самом лучшем виде.

Да, и вот еще что, старина, хотя обстоятельства и несколько, м-м, изменились, их прежнюю договоренность насчет больницы и так далее можно считать остающейся в силе, ну, разумеется, при условии, что больше не последует имевших место глупостей, ничего подобного в этом духе. Взгляд его метнулся в сторону секретаря, вошедшего в кабинет, он улыбнулся одними губами и, обращаясь к Деону, заметил, что был рад снова видеть его у себя сегодня, в случае нужды пусть непременно звонит ему, — ха, ха! — а засим всего самого хорошего, старина, всяких благ.

Тем не менее ждать его заставили целую неделю, а никакие мольбы не действовали на того, с кем он говорил по телефону. А затем цену подняли на пять фунтов.

Он и спорить не стал — а то вдруг поднимут еще на пять. Наконец ему нехотя назначили день и велели прислать девушку («без провожатых, договорились?») с деньгами на Гардения-роуд. Это было во вторник, три дня назад, и он торчал тогда здесь, мучаясь неизвестностью, но счастливый, что хоть дело сдвигалось, счастливый, что все идет к концу.

Через каких-нибудь пять минут Триш показалась на углу.

Свет уличного фонаря выхватил из темноты ее темно-каштановые волосы, когда она остановилась на перекрестке. Бог мой, подумал Деон, так быстро? Эта старая ведьма работает со скоростью молниевой вспышки. Триш разглядела наконец «фиат» и размашистым шагом двинулась в его сторону. На ней была широкая зеленая юбка и под цвет кофточка из джерси. Единственная дань тщеславию, ибо Триш знала, как идет к ее удивительным волосам такое сочетание цветов. Он перегнулся через сиденье, чтобы открыть ей дверцу, она села и застыла, глядя прямо перед собой.

— Порядок? — взволнованно спросил он.

Она покачала головой, продолжая по-прежнему хранить молчание.

— О черт! Теперь-то что не так?

— Велели прийти в пятницу.

— Но почему?

— Так она сказала. Она хочет знать наверное. В пятницу в это же время.

— Да разве они все уже не проверили?

— Только в пятницу.

Страшная мысль пришла ему в голову.

— А деньги?

— Она взяла.

— А если ты теперь только ее и видела со своими деньгами?

Она повернулась к нему с легкой усмешкой.

— Тогда тебе придется сказать отцу, что плату за экзамены опять повысили, верно?

У него не было особого желания развивать эту мысль, ведь ему еще предстояло изобрести убедительную ложь, чтобы отчитаться перед отцом за тридцать фунтов, которые вдруг ни с того ни с сего понадобились ему.

— Какая хоть она из себя? — спросил он. По голосу за дверью в тот вечер, когда он безуспешно пытался проникнуть в таинственный дом, можно было представить старую неопрятную ведьму, беззубую, со сморщенными, трясущимися руками.

— Вполне симпатичная, — безразличным тоном ответила Триш.

— Я не о том. Как она выглядит?

— Как выглядит? — Триш попыталась сосредоточиться. — Ну, она… скорее, пожилая.

— Старая, что ли?

— Нет, зачем же… — Она покачала головой. — Просто пожилая. Ну, что-то около пятидесяти, я думаю. Волосы подцвечивает синькой, — оживилась Триш. — А в остальном она вполне ничего.

— Ну, она хоть производит впечатление человека знающего?

— Трудно сказать… — Триш произнесла это совсем тоненьким голоском.

Сейчас он молил всех святых о том, чтобы эта женщина, подцвеченные у нее волосы или нет, знала свое дело. Он снова посмотрел на часы — наверно, в десятый раз за последние пять минут. Триш отсутствует в общей сложности уже больше десяти минут, почти четверть часа. Что-то на этот раз все-таки происходит. Не может быть, чтобы снова была лишь ложная тревога.

Он услышал шаги по тротуару и посмотрел в заднее зеркальце. Яркий свет витрины высветил фигуру в форме, блеснули начищенные пуговицы, белый ремень, кобура на поясе. Полисмен! Господи боже мой!

Деон замер от страха, сидел, вцепившись в рулевое колесо, а констебль не спеша приближался. «Не будь дураком набитым, — уговаривал он себя. — Ну и что с того, что „фараона“ увидел? Человек на дежурстве, делает обход, высматривает воров, грабителей и убийц».

Но побороть ужас он не мог. И пока полисмен шел в его сторону, сидел, уставившись прямо перед собой, боясь шевельнуться, боясь повернуть голову, чтобы не встретиться с ним взглядом: ему казалось, что глаза выдадут его. Шаги замедлились (если он заговорит, если что-нибудь мне скажет, я ведь даже ответить не смогу, язык просто не послушается) и, прозвучав у самого уха, стали удаляться, мерные, неторопливые.