Нежданный гость - [38]

И все-таки… Вряд ли он абсолютно невиновен, даже если и не совершал убийства. Потому что когда-то он сделал выбор и его тогдашняя молодость не может служить оправданием. Но если он все же имеет отношение к убийству, пусть и косвенное? От этой мысли у нее голова пошла кругом. А она-то стояла с ним рядом на улице, слушая его болтовню о йогурте и о том, что едят француженки! Вдруг у него на руках кровь невинных детей и женщин и их души невидимыми крыльями еще касались его широких плеч?

На полицию будет оказано сильное политическое давление, чтобы дело раскрыли как можно скорее, иначе население ударится в панику. Теперь все готовы поверить чему угодно о ком угодно, едва речь заходит о терроризме. Терроризм слишком страшен и бесчеловечен. Полный крах цивилизации.

Клэр вздрогнула, дернула головой, и вода потекла по шее за воротник.

— Ça va, Madame?

— Oui, oui, excusez moi[49].

Она снова отвела голову назад, стараясь не касаться шеей раковины, чтобы помощница Марко вытерла ей шею.

Кроме Найла, на чьих поминках присутствовали родственники и друзья, чье тело осмотрел коронер, — почему же ей до сих пор кажется, что она видит его? — никто не должен был знать о ее поездке в Дублин и о том, что там произошло. «Ты меня не видела», — предупредил ее человек в гостинице — и она решила, что предупреждение касается их обоих. Как и обещал Найл, никто не попросил у нее паспорт. Платила она наличными. Никто из знакомых или родственников ни разу не видел их с Найлом наедине. Все думали, что на протяжении тех двух летних месяцев они просто жили под одной крышей, относясь друг к другу вежливо, но не пытаясь сблизиться. Даже когда она возила его по Восточному коридору, всегда ждала в машине, на пляже, в комнате мотеля, чтобы их не увидели вместе. Тех, кому они все же попались на глаза, можно пересчитать на пальцах одной руки: официантка в ресторанчике, уборщица в мотеле, сборщик платы на автостраде. Вряд ли кто из них вспомнит ее или Найла через двадцать лет. Двое из многих тысяч влюбленных пар на отдыхе, которым эти люди наливали кофе, за которыми убирали постель, у которых брали десятицентовики. Даже если кто-то из них скажет, что узнал ее, вряд ли это сочтут надежным свидетельством. Через двадцать-то лет? Хотя сама она ничего не забыла.

Помощница отняла руки от головы Клэр. Клэр открыла глаза и взглянула на нее.

— Madame?

— Oui?

— J’ai dit: la temperature de l’eau? Ça va?

— Excusez-moi. Oui, c’est parfait[50].

Вновь полилась вода, образуя пузырьки вдоль линии волос на ее высоком лбу. Клэр, не раздумывая, опять закрыла глаза. Руки помощницы прикоснулись к ее голове. Скользнули к шее и вернулись назад, растирая и с легким нажимом поглаживая кожу. По вискам текли капельки воды, попадая на щеки. Все беды начались двадцать лет назад в тот момент, когда она вышла из душа, вся мокрая, и увидела, что он стоит в ванной. Интересно, как бы все сложилось, если бы она вскрикнула, схватила полотенце или просто отвернулась. Или хотя бы покраснела. А она лишь произнесла: «Ты». И больше ни слова. Стояла перед ним голая, а вода стекала на пол, образуя лужицу вокруг ног. Это она-то, которая в бассейне переодевалась в отдельной комнате, а в спортзале натягивала штаны и футболку, стоя на крышке унитаза, расположенного рядом с кабинками. Ей показалось, что от легкого дуновения ветерка — или от легкого движения его рук — вода, покрывающая ее, пришла в движение и унесла прочь изнурительную жару того лета и жар ее тела. Он взял полотенце, поднял руки и принялся вытирать ее руки и плечи, а капельки воды все стекали с ее длинных волос по спине.

С тех пор она много раз возвращалась в воспоминаниях к этому мгновению. Восхитительное ощущение, что жара исчезла. Что исчезли напряжение, неуверенность, attente[51]. И радость, которую она тогда почувствовала. О которой до сих пор вспоминает с огромным волнением.

«Ты не похожа на других американских девчонок». Они сидели на заднем крыльце дома тети Элен, и вечерний воздух окутывал их липким покрывалом; Клэр казалось, будто на ее открытые руки и ноги наложили тугие влажные повязки. С тех выходных, когда они впервые остались в доме одни, прошло две недели, и вот они с Найлом опять вдвоем. Это случилось неожиданно. После того случая Найл ни взглядом, ни словом не дал понять, что их отношения изменились. Не предлагал ей шепотом встретиться где-нибудь вне дома и не выражал ни малейшего смущения, наталкиваясь на нее при родственниках. Она поняла, что он нарочно делает вид, будто ничего не произошло, чтобы не доставлять ей неприятностей и не вызывать ненужных разговоров в семье. Она вычислила, что он приходится ей кузеном со стороны дяди, а не тети Элен, сестры ее отца. Значит, они не кровные родственники, — впрочем, это вряд ли имело бы значение. Она училась в Радклиффе. Найл жил на одной из запущенных улочек Дерри и даже не окончил школу. Хуже того, она знала, что он составляет очередной объект благотворительности дяди и тети. «Он там у себя во что-то впутался, — сказал дядя Пэт через несколько дней после появления Найла и добавил перед тем, как бросить стейк на решетку для барбекю: — Кончит в тюрьме, как и его отец. Бог знает, как ему удалось наскрести денег на билет. Но ты же знаешь — Эл никого не оставляет в беде». Он рассказывал все это приятелю, который молча кивал, не требуя дальнейших объяснений. Она услышала случайно, но поняла главное: Найл никогда не будет для нее подходящей парой.