Нежданный диалог - [3]

И вас лично не затронула беда.

Даже если головой платить за это.

Что ж, была эпоха такова,

заставляя делать выбор ежечасно.

Только вы всегда были согласны —

быть, где нужно, а не там, где безопасно —

не за деньги и не за хвалебные слова.

Вас любили, чтили, предавали…

С вами вместе шли, не устрашась пути.

А когда случалось вам «уйти» —

головы понуро опустив,

плакали и фанатично ждали.

Ждали, чтобы снова вам вручить

боль свою и поиски решенья,

все свои дела для завершенья.

Словно бы чужого прегрешенья

вам недуг — раз плюнуть — излечить.

Будто бы вам нравится страдать,

хлебом не корми — к лишеньям рветесь.

Только жить спокойно соберетесь,

но взглянув вокруг, опять вернетесь

к неизбежности жестокой — выбирать.

Ах, эпоха… Череда бурлящих дней.

Только рядом с вами был не каждый.

Может, дело вовсе и не в ней —

нет на подвиги особой жажды,

просто выбор человеческий видней.

* * *

Штрафные батальоны не прошли

В прорыв — огонь был встречный слишком плотным.

Мы полегли. Фуражки и пилотки,

Погоны, ордена… Родной земли

Ни пяди мы сегодня не отбили.

А ведь вчера мы ели, пили, были…

Есть разница, в какой погибнуть пыли?

Окопной или лагерной? Для нас

Уже неважно. Выполнив приказ,

Мы умерли. И вы про нас забыли.

Хотя теперь нам, в общем, все равно,

Что наши внуки-правнуки — говно…

Мы знали, что за нас все решено,

Но нам на это было наплевать.

Мы понимали: Родина нам мать,

И прожили, что было нам дано.

Служили и грешили. Полегли.

Лежим в своей пыли.

Летим в чужой дали…

* * *

Наш тренер — профессионал…

Он — дока в постановке всей игры,

и мы терпели до поры,

когда себе разрядку он давал,

когда про деликатность забывал.

Когда был тренер зол и груб,

когда он, хлопнув дверью, уходил,

мы говорили, что он тратит много сил,

что спорт он любит и игру —

и надо бы простить его хандру.

Любил наш тренер повторять,

что тоже всех готов простить,

лишь стоит нам про все забыть

и преданность команде сохранять —

чтоб ни на что ее не променять.

А если кто решал уйти,

наш тренер заявлял на этот счет:

«Тщеславие, неблагодарность, лень, расчет…

Боятся трудностей, сбиваются с пути…»

«Покойники» — так он о них шутил.

Да, из того, что я узнал,

люблю игру, люблю азарт,

но почему нельзя назад,

в команду ту, в которой начинал —

неясно мне — я тренеру сказал.

В ответ — все в рамках тех же схем:

«Там вмиг лишишься формы ты

и не достигнешь высоты.

Тебя заело честолюбие совсем…» —

образчик логики. И так примерно всем.

Кто знает, чем когда влеком,

команду не одну он сам сменил.

Но проповедовал всегда и свято чтил —

команде преданность — свой основной закон.

Единственной — в которой тренер он.

Вот календарь сезона полистав,

рвать волосы вновь тренер наш готов —

для гола верного необходим комплект голов.

Но все ушли, от крика вечного устав.

И нужно снова набирать состав…

* * *

Ах, как хочется громко вскричать «Банзай!»

Ах, как верится в то, что не съест свинья…

Ах, оставьте: какие же мы графья!

Ах ты, ебтыть… Такие дела. Слезай.

Ох, как просто! Не формула бытия.

Ох, не надо! Не можешь — не выбирай!

Ох, не верю ни в чох, ни в вороний грай.

Ох, «внутре» вся изгрызла меня змея…

Эх, да что там: ведь даже Хамид — Карзай.

Эх, семит все хамит, хоть курить бросай…

Эх, ни гостей, ни костей опосля воронья!

Эх, ну и что теперь? Ничего. Это я.

* * *

Огни привокзальных улиц

Впадают в озера света…

А кто-то остался где-то,

И грустно ему, наверно.

И там же осталось лето,

И расставанье — скверно,

А вспоминать — не стоит…

Но вновь в суете и шуме,

Становясь просторней и площе,

Смеется огнями площадь

Весело и безумно….

* * *

То ли тропы, то ли тропики…

Не морально, но реально.

Не учи меня ты строфике —

Помоги материально.

Остры зубки, сладки губки:

Раз дают, то как не взять…

«Хоть любовь короче юбки,

Я — не сволочь, ты — не блядь».

То ли дело, там ли тело —

Ни к чему душе сутулиться.

Что болело, прогорело…

Ночь. Фонарь. Аптека. Улица.

Продолжаем разговоры мы.

Женихаемся-невестимся.

Зря орлами взвились вороны —

Перебьются. Перебесимся…

* * *

Такое иногда бывает —

Когда в толпе ничей не встречен взгляд,

И безысходность навевает

Неясный гул, и надевает

Привычный улица наряд из суеты,

И в длинный ряд

Машины строятся проворно,

Я улыбаюсь непритворно,

И одиночеству, бесспорно,

И благодарен я, и рад…

* * *

Когда затихнут отзвуки и звуки,

Замолкнут голоса и отголоски,

Погаснет свет и отсветы померкнут,

Не разобрать — оттенки или тени,

Не различить — где тон, где обертон,

Тогда поймешь, что беспредметны муки,

Страдания — тупы, глупы и плоски,

И все равно, что бред, что брют, что вермут,

И не списать судьбу на невезенье…

Что было раньше — будет и потом.

* * *

Распростившийся с негой,

Лес пронизан лучами…

Конь стремителен в беге

Бесшабашно-отчайном.

И в прическе — корона

У всадницы юной.

Ветром тронуты кроны

Как гигантские струны…

Исторические романы —

Вам, читающим их романтикам,

Слишком часто взоры туманят

Воплощенья особой семантики.

И живут неизменно,

В снах и прочих виденьях —

Благородство, измены,

Поцелуи, дуэли, дуэньи…

Это сказка, красивый вымысел,

Из истории выжимка скудная,

Та, в которой автор выместил

Грусть и боль, недовольство буднями.

Чем влекут вас полузабытые

Времена, безнадежно отставшие,

Девочки, не успевшие стать Маргаритами,

Мальчики, в рыцари опоздавшие?