Неземная любовь - [8]

Странно, но к его воспоминаниям постоянно примешивались мысли о той девушке с ее воздушным шаром, Челсии Лаутон.

Челсия. Славное имя. Необычное, как она сама. Он сразу обратил на нее внимание, как только она выпрыгнула из джипа. Ярко-зеленое пончо хлопало на ветру, а она с решительным видом шагала навстречу непогоде.

Ник не понимал, почему она так напоминает ему Лауру. Внешне они совершенно разные. Лаура была белокурой, длинноволосой, а у Челсии волосы короткие, с крутыми завитками и почти черные. Лаура была высокой и гибкой, как хлыст, а Челсия едва достает ему до подбородка, и каждый дюйм ее тела кажется мягко-округлым. Они лишены всякого сходства, и все же ему чудится между ними что-то неуловимо общее.

Может быть, это происходит оттого, что с тех самых пор, как он ее увидел, его не покидают беспокойство и неуверенность. Будто он теряет почву под ногами — что совершенно недопустимо. Этому должен быть поставлен предел. После гибели жены Ник потратил немало сил, чтобы жизнь вошла в спокойное русло, и в дальнейшем он намерен делать все, от него зависящее, чтобы исключить малейшую угрозу его или Кэти благополучию.

Но каждый раз, когда он думал о Челсии Лаутон, его не оставляло ощущение, что их размеренной жизни наступает конец. От нее исходила такая неукротимая энергия, такая жизненная сила, что, странное дело, он начинал ощущать в ее присутствии собственную уязвимость. Возможно, здесь и следовало искать связь.

Теперь, по прошествии десяти лет, Ник понимал, что было безумием связывать свою жизнь с Лаурой. Но тогда — в двадцать два — он был слишком молод и слишком влюблен, чтобы проявлять осмотрительность. Правда, любовь к ней, возможно, оказалась той движущей силой, что помогла ему сделать головокружительную карьеру в банке. Правда и то, что с ней он изведал огромное счастье.

Но все кончилось очень печально. Время совлекло пелену с его глаз, и он с пугающей отчетливостью увидел, кем же она является на самом деле. Ее мятежный дух, ее непосредственность и независимость — то, что некогда так его привлекало, — предстали наконец в своем истинном свете, обернувшись эгоизмом, незрелостью и отчаянным безрассудством.

Даже рождение Кэти ничего в ней не изменило. А он так на это надеялся. Не то чтоб ему хотелось запереть Лауру в клетку или что-нибудь в этом роде. Но разве так уж необходимо было участвовать во всех этих гонках на мотоциклах? Все время мчаться на бешеной скорости, даже в магазин на ближайшем углу? И повсюду брать с собой Кэти?

Руки Ника, с силой сжимавшие руль, побелели. Лаура едва не увела Кэти с собой навсегда. Увидев крохотное тельце дочери, распростертое на больничном столе в приемном покое, он решил, что потерял и ее.

Несомненно, это был самый жуткий день в его жизни. Память с беспощадной ясностью хранила все подробности того дня — тембр голоса полицейского, позвонившего ему на работу… слова «произошел несчастный случай»… ощущение, что ночной кошмар, наполнявший его жизнь невыразимым ужасом с тех пор, как он влюбился в Лауру, обрел наконец осязаемую форму.

Он бросил клиента, сидящего за столом, и помчался на машине через весь город, не разбирая дороги, — гнал так, что только чудом избежал катастрофы. Потом слепящий свет больничных ламп… и слова полицейского, прозвучавшие, словно во сне звоном погребального колокола…

Ему показали тело Лауры, но он не мог поверить в ее смерть — так она была прекрасна. Ему казалось, что она спит, и он попытался разбудить ее. Но, несмотря на все его усилия, она отказывалась просыпаться, и слова врача о переломанных шейных позвонках отвратительным скрежетом отозвались в его воспаленном мозгу. И тогда, с неистовством проносящегося поезда, на него накатила ярость.

К несчастью, именно в этот момент врач сообщил ему, что Кэти тоже была на мотоцикле. Ник, помнится, сгреб его в охапку и с силой ударил об стену. Хорошо, что рядом оказались полицейские, которые сумели его образумить, убедив, что Кэти, еще жива.

Кэти. Когда он увидел, как она пострадала, ему стало страшно. Такой боли он не испытывал за всю свою жизнь. Даже сейчас он видит ее тогдашнюю — ее глаза, полные мольбы о спасении и упрека за то, что он позволил этому ужасу совершиться. Тот взгляд останется с ним навсегда.

Никогда он не простит Лауре тех страданий, что она причинила Кэти. Однако вину за случившееся он возлагал не только на Лауру. Он не мог не понимать, что и сам был виноват не меньше. Он должен был во что бы то ни стало изменить жену, переубедить или, по крайней мере, оградить Кэти от опасности. Само собой разумеется, он постоянно воевал с Лаурой. В конце концов, ему показалось, что большего он сделать не в силах. Но разве этого было достаточно? Неужели он не мог найти какой-нибудь другой способ достучаться до нее? Принять меры, чтобы обеспечить безопасность Кэти?

Но он не смог. Ему не удалось остановить Лауру. Не удалось — и теперь он будет расплачиваться за это всю свою жизнь.

Страх за Кэти заставил его немедленно взять себя в руки. Лауры уже нет, а Кэти еще жива, и нуждается в нем. Следующие две недели, за исключением похорон, он не отходил от нее ни на шаг. Сидя у ее изголовья, он в какой-то момент почувствовал, что от его стойкости зависит ее здоровье. Если он перестанет бороться, и у нее не хватит сил. Только его воля и неусыпные заботы поддерживают в ней жизнь.