Незавершённый уход - [6]

* * *

А доктор? Кстати, откуда он возник? Сергей рассказал, что его посоветовали ему коллеги. Хотя у нее, почему-то отложилось в сознании, что именно ее подруга Ольга свела ее с доктором. Но, наверное, это не так важно, в конце концов. Это был самый лучший специалист в своей области. Удивительно как он остался в их городе, не уехав в Москву. Такой светила смог бы сколотить себе немалое состояние в столице. Впрочем, доктор вел достаточно подвижный образ жизни, имея пациентов по всей стране, и достаточно часто разъезжал не только по ней, но и за границу, зарабатывая и так немало, так что он, как говориться, не страдал, от провинциальной жизни. Сколько же он времени провел с ней, впрочем, как потом Виталий Иванович — так звали доктора, заявил — она была его самая интересная пациентка, так как такой патологии как у нее он не встречал практически ни разу за всю свою долгую практику. Сколько ж он с ней навозился. Наверное, несколько месяцев точно. Худо-бедно ей удалось внушить ту реальность, которой придерживались муж и сын, но вот тот момент на озере! Он не поддавался никакому анализу, та как даже под самым глубоким гипнозом подсознание Светланы было наглухо закрыто для проникновения туда чьего либо пускай даже самого настойчивого и опытного взора. В то время как обо всем остальном она с легкостью рассказывала, будучи введенной, в глубокий транс. Еще было странно то, что путь от дома до озера тоже хотя и живо описывался женщиной, но всегда двояко. Иногда она могла повторить версию мужа, но иногда упорно придерживалась своей — там, где они все трое ехали на озеро в их старенькой развалюхе, и как Сергей с сыном заходили в озеро. И вот тут наступал стопор. Она закрывалась. И никакой психоанализ не мог никак проникнуть дальше. Если феномен двойственности восприятия можно было хоть как-то понять и объяснить, хотя и с большим трудом — сон, на берегу, перегрев на солнце…, Но, что никак не поддавалось объяснению, почему момент происшествия на озере был наглухо заблокирован. Рассказ Светланы останавливался как раз на моменте, когда она входила в лес. При этом она могла описать лес очень хорошо — его деревья, растительность, даже в мелких деталях атмосферу, царящую там — гнетущей тишины и величия. Вспомнить свое состояние страха в тот момент, когда она уже собиралась сделать шаг вперед. Но а дальше…

И снова она могла вспомнить, как она очнулась и бросилась к сыну. Временной промежуток, который они определили, как длящийся минут 10–20 был недоступен. Обычно такой блок в сознание могли сделать только в самых секретных лабораториях, где кодировали агентов для спецслужб, но обычная женщина, да еще и которая была на виду у стольких людей среди бела дня. Так что этот вариант отпадал. Да и что кодировать то? Виталий Иванович долго бился над этой загадкой, но потом, так и не придя ни к какому сколько, ни будь логичному заключению, решил сконцентрироваться на психокоррекции Светланы.

* * *

Кое-как приведя ее в норму. Жестко закрепив в ее сознании версию сына и мужа, а так же проведя много восстановительных сеансов, помогающих расслабиться и забыть пугающие моменты, он и остановил лечение женщины.

Постепенно все начало проходить и забываться. Вся жизнь вернулась в привычное русло, но вот в последний год ребенок начал что-то сильно болеть.

Сначала, начались приступы паники. По ночам он стал очень плохо спать. Первые симптомы паники начали развиваться у ребенка после того случая на озере, когда он увидел намертво испуганную маму. Но, занимаясь лечением Светланы, они как-то не предали особого значению состоянию ребенка. К тому же он не внушал опасений на тот момент. Ну, каким детям не сняться кошмары. Это ведь так нормально в их возрасте. К тому же его версия событий практически совпадала с версией Сергея и окружающих. В ней не было каких-то пугающих моментов.

В начале они с мамой ехали по направлению к лесу и очень живо беседовали. Потом когда приехали в лес к озеру, они расстелили подстилку и улеглись загорать. Через минут 10, Света отпустила сына побарахтаться возле бережка. Там кстати, очень мелко, так что она отпустила сына купаться без особой опаски. Тогда Василек вошел в воду и лег на спинку в теплой и ласковой воде. От жаркого после полуденного солнца его сильно разморило и он, почему-то, быстро уснул. Очнулся уже на берегу, когда мама его будила и истошно кричала, перепугав своими криками всех отдыхающих людей. Кое-как ему удалось убедить ее, что отец с ними не поехал, но потом Светлана резко вскочила. Дальнейшее пронеслось перед глазами ребенка как одно мгновение. Конечно же, он от всего этого получил психическую травму, пускай и не столь значительную как его мать. И, безусловно, все это могло вызвать те проблемы со здоровьем, которые и наблюдались в данный момент.

* * *

В последний год к приступам страха начали добавляться и приступы бронхиальной астмы. А последнее лето они стали настолько часты, что ребенок практически все время лежал под капельницами. В бреду, он начал постоянно вспоминать седовласого старца, с большой и длинной бородой и спутанными волосами. Этот старец иногда приходил к нему по ночам и тогда он просыпался в холодном поту. Он что-то говорил мальчику, но когда он просыпался, то уже ничего не помнил из их разговора. Он только мог передать свое ощущение, что разговор, почему-то пугал его, хотя и не всегда. Так же мальчику постоянно начал сниться старый лес с могучими тысячелетними деревьями, такой который привиделся и Светлане тем летним злополучным днём.