Незавершенная революция - [18]
Сами эти события имели двойственный характер. С одной стороны, их итогом стало возвращение власти тех церковно-боярских кругов, на которые пытался опираться Борис Годунов, и с выступления против которых под руководством харизматического народного царя и в последующем просто харизматических вождей, начались низовые, национально-революционные по сути движения, представляющие собой стихийную форму проявления политической субъектности нации, ее желания вершить свою судьбу.
Все эти движения были интересны тем, что они не были организованы сверху, государством, а действовали либо прямо против центральной власти, либо в качестве реакции на ее ослабление. Возникшая в Нижнем Новгороде хунта Пожарского не была исключением — это было движение национально-политической самоорганизации, возглавленное военной элитой при поддержке местного и партнерского иностранного капитала. Превращение этого движения в хунту — не только армию, но и правительство, которое при этом не поддалось соблазну присвоить себе власть, но было достаточно зрелым для осознания необходимости выборного учреждения нового государственного порядка — еще одно свидетельство его качества де-факто национального авангарда в тот момент. Ведь впервые Российское государство учреждается не княжеской династией, не благодаря ханскому ярлыку, а фактически воссоздается из руин тем политическим субъектом, что демонстрирует все признаки политической нации.
Однако эта нация не сумела закрепиться как нация общественного договора. Учредив консолидированную власть, она не сумела задать для нее тех правовых и институциональных рамок, которые бы заставили ее считаться с незыблемыми политическими, религиозными и просто личными правами, обеспечивающими существование этой нации.
Земские соборы так и не стали национальными парламентами, не только в буржуазно-демократическом, но и в полноценном сословно-представительном смыслах. Потенциал развития в этом направлении у них, очевидно, был. Однако Романовы, на первом этапе вынужденные привлекать их к решению государственных вопросов, в итоге сводят их на нет. Опять же, винить в этом только их было бы неправильно — в других европейских странах монархи тоже стремятся к установлению абсолютизма, однако, в ряде случаев сословия оказывают этому сопротивление. Очевидно, решающую роль в этом играет идея права, то есть, осознания своих вольностей, неотчуждаемых прав, личностного достоинства, в конце концов, с которыми при любых обстоятельствах обязана считаться власть. Увы, этого-то и не видно у великорусского общества в Московии — если в Англии Великая Хартия Вольностей появляется уже в XIII веке, ставя во главу угла права свободных англичан и их институциональные гарантии, то принятое одним из последних Земских соборов в 1649 году Соборное уложение представляет собой явно государство-репрессивно-центричный свод законов, никак не ограждающих права подданных от произвола суверена.
>Патриарх Никон (портрет-реконструкция)
С таким подходом удивляться поведению этой власти в дальнейшем, конечно, нет смысла. Религиозная реформация, начатая ей в середине XVII века должна быть рассмотрена под этим углом. Кто уполномочивал власть фактически менять религию народа? Последний полноценный Земский собор состоялся в 1653 году и принял в состав России левобережную Украину, к чему мы еще вернемся. А церковный собор, на котором были приняты решения о принудительной и воинственной реформации московского древлеправославия, состоялся год спустя.
Почему вполне уместно говорить не о каких-то незначительных обрядовых реформах, как их пытаются представить их апологеты и адвокаты, а фактической смене национальной религии великорусского народа? Как показали автор почти отовсюду удаленного богословско-социологического труда «Понятие „скверна“ („погань“) в средневековой Руси и современном старообрядчестве» протоиерей Георгий Крылов и бурная (мягко говоря) реакция на него современных православных («никониан»), разными у древлеправославных великорусов и пореформенных никониан были не отдельные обряды, а само мировоззрение.
Прот. Крылов наглядно объяснил, что до никоновских реформ древлеправославные великорусы фактически жили по своему «шариату». Подобный провокационный для православного сознания термин используется мною не просто так. Обсуждение удаленной с первоначально опубликовавшего его сайта «Богослов» статьи прот. Крылова продемонстрировало, что понимание современными православными мирянами и клириками сути ритуальных правил и ограничений, существовавших у древлеправославных великорусов, невозможно на платформе возобладавшего в христианстве маркионовского мышления, противопоставившего Новый Завет Ветхому. Но как оно будет непонятно или даже чуждо подавляющему большинству современных христиан, так, с первого взгляда, оно будет предельно ясно религиозно практикующим мусульманам, живущим по шариату, или иудеям, живущим по галахе.
