Незаменимый вор - [27]

– Но может быть, о чудесах, это так только... языки чешут? – изо рта у Конрада Карловича вытянулся длинный раздвоенный язык и, не найдя, обо что почесаться, лизнул чаю из чашки.

– Нет, не говорите этого! – возразил Бочаров. – Знаете, я вас, людей науки, ставлю очень высоко... – Конрад Карлович почувствовал, что поднимается вместе с креслом под самый потолок, – ... но и мы здесь, хоть и живем в деревне, а тоже, знаете, не лаптем щи хлебаем! – Бочаров с аппетитом отхлебнул щей и снова обулся.

Конрад Карлович, вытирая спиной потолок, передвинул кресло ближе к окну и велел Маланье заново накрывать стол. Кучера он послал было в кухню за чаем для Петра Силыча, но в эту минуту дверь снова открылась, и в комнату вошел всклокоченный со сна Савелий Лукич. Некоторое время он мутно смотрел на прижатого к потолку Михельсона, затем не без труда произнес:

– Что же это вы, г-господа... одни? Идемте в обеденную залу! Там уж и стол накрыт!

Бочаров немедленно проглотил трубку и заявил, что сыт, но из уважения к Савелию Лукичу готов позавтракать и вдругорядь. Конрад Карлович, кряхтя, тоже изъявил готовность:

– Сию минуту присоединюсь к вам, господа. Вот только завершу... туалет.

– Ну разумеется, доктор! Однако, помните, что мы ждем вас с нетерпением... – Савелий Лукич, а за ним и Бочаров удалились. На минуту в комнате установилась тишина, только под потолком, устраиваясь поудобнее, возился высоко поставленный доктор.

Первой подала голос Ольга:

– Ну и как он тебе? – спросила она Гонзо.

– Довольно бесцеремонный тип, – пропыхтел Христофор. – Только не понимаю, как ему удалось выбраться из бутыли?

– Кому удалось?

– Ну этому... Бочарову. Петру Силычу.

– Ну что ты, Христо! Петр Силыч Бочаров запечатан и по-прежнему содержится в подвале собственного дома. Это совершенно очевидно.

– Пардон! Кто же тогда только что вышел из этой комнаты?

– Неужели ты до сих пор не понял? Ведь это Он!

– Кто – Он?

– Ифрит!

– Да с чего ты взяла?

– А ты что же, ничего не заметил?

– Н-нет...

– Ничего необычного?

– Да нет же! Граф, скажите ей!

Граф – кучер неопределенно пошевелил усами.

– Ну... Не знаю я... Барин как барин. Все они одинаковые...

– Ах, все одинаковые? Прекрасно! – Ольга щелкнула пальцами.

Христофор вдруг сорвался с потолка и вместе с креслом грянулся об пол. Некоторое время он только хлопал глазами, испуганно озираясь.

– А теперь вспоминай, вспоминай! – Ольга взяла его за ворот халата и как следует встряхнула. – Все одинаковые, да? Все дым из ушей пускают? Все от пальца прикуривают? Ну?

Христофор помотал головой, взглядом измерил расстояние до потолка и, наконец, произнес:

– Вот сукин сын! Опять обморочил!

– Ну то-то же! – Ольга выпустила Христофора и повернулась к графу. – Джек, ты все понял?

– Ну еще бы! – граф невольно отодвинулся.

– А я не все! – упрямо мотнул головой Христофор.

– Чего же ты, Гонзик, не понял?

– Как нам дальше себя вести, чтобы паренька этого изловить?

– Очень просто. Веди себя с ним так, будто он настоящий П. С. Бочаров, а никакой не ифрит.

– А вдруг он заметит, что мы догадались?

– Не заметит! Он и сам не догадывается.

Христофор уставился на Ольгу.

– Ты... о чем это?

Ольга махнула красивой рукой.

– Нам давно надо было сообразить, что в незнакомой обстановке ифрит будет в первую очередь подчиняться инстинктам. А главный инстинкт у него – какой?

– Какой? – живо спросил Христофор.

Ольга подняла палец.

– Мимикрический! Инстинкт маскировки. Вот он и замаскировался...

– Под Бочарова! – воскликнул Христофор.

Ольга кивнула.

– Наверное, старик сам откупоривал бутылку или оказался ближе других, когда джинн вырвался на свободу. Всех, кто был в доме, он тут же запечатал, чтобы не мешали, а с хозяина еще и копию снял. Да какую копию! Во всех подробностях, внешних и внутренних. Теперь наш ифрит искренне считает себя помещиком Петром Силычем Бочаровым. У него бочаровское лицо, тело со всеми болезнями, но бессмертное, бочаровский характер, привычки и желания – у ифритов ведь нет собственных интересов в нашем мире... А ты обратил внимание на характерную фразочку: "Мой лес! "? Не правда ли, что-то очень знакомое? Одним словом, это все тот же Бочаров, только гораздо более могущественный. Он продолжает тяжбы с соседями, но методы использует свои, сверхъестественные, и для начала решил запугать всю округу, чтобы никто на его лес не претендовал.

– Н-да-а... – протянул Гонзо. – Типчик. Теперь мне понятно, кто у Турицына украл девчонку и перепугал до смерти сторожа. И таких, вы говорите, у вас целый ящик – по одному в каждой бутылке?

Ольга неопределенно пожала плечами.

– Ну да... в общем. И нам нужно торопиться, пока они еще не все на свободе!

– Торопиться нужно, – согласился Христофор, – но не спеша...

Он осторожно выбрался из кресла, несколько пострадавшего при падении.

– Ладно! Пойдем, посмотрим на вашего Наполеона.

– Минуточку! – остановил его граф. – У меня вот тоже возник вопрос.

Видно было, что высокородный кучер, которому так и не удалось принять участие в дискуссии, чувствовал себя обиженным.

– Ну? – повернулась к нему Ольга.

Джек Милдэм нахмурил брови и глубокомысленно произнес:

– Как же он все-таки дым из ушей пускает?