Незаконнорожденный. Книга 1. Проклятие болот - [26]

– Мы так, бывало, с отцом на ночлегах мясо готовили, когда с торговцами ходили, – пояснил он в ответ на вопросительные взгляды устроившихся вокруг костра беглецов, – жалко, соли маловато, а то бы и за уши вас не оттянуть было бы.

Вскоре только треск горящих ветвей да изредка шаги караульного Гардиса нарушали тишину ночи.

13.

Была полная темнота, когда Орагур разбудил скандинава. Тот, мгновенно перейдя от сна к бодрствованию, схватился за оружие. Ветер стих, и костер горел небольшим спокойным пламенем. Орагур сделал скандинаву знак следовать за собой. Через несколько шагов они вышли на край болот. Орагур вытянул руку, указывая вдаль. По направлению руки далеко впереди, на линии горизонта, среди неярких болотных огней мерцала далекая яркая звездочка горящего костра.

– Там есть люди. Но это также означает, что болота проходимы.

– Преследователи не могли попасть туда, – заключил скандинав, – значит, это кто-то другой. Скоро узнаем. Направление завтра будем держать на этот огонь. Ложись, я уже выспался.

Орагур лег на нарезанные загодя ветки и тут же крепко уснул.

Разбудила его жесткая ладонь скандинава, зажавшая Орагуру рот, не дававшая произнести ни слова. Советник попытался вскочить на ноги, но тот придавил его к земле. В еле проступившей серости утра еще ничего толком нельзя было рассмотреть. Скандинав был без рубашки, которая, заполненная ветками и имеющая форму человека, располагалась прямо у догорающего костра. Приглядевшись, Орагур с удивлением обнаружил, что и другие его спутники, кроме юноши, лежа на земле, так же быстро делали чучела из своих курток. Скандинав молча потянул расшитый камзол с его плеч.

Когда все «тела» заняли свои места у костра, скандинав отполз в сторону, сделав знак советнику следовать за собой. Отползли они недалеко, так, чтобы хорошо видеть костер с лежавшими рядом с ним «телами», и залегли, скрывшись под нависшими ветками. В неровном свете костра иллюзия фигур уснувших людей была полной. Даже фигура сторожа сидела, свесив уснувшую голову.

Скандинав, оставив замаскированного советника, отполз немного в сторону – и исчез. Орагур, сжимая кинжал, в который уже раз удивился его умению сливаться с местностью – ни одна веточка не хрустнула, ни одна травинка не шевельнулась.

Тишина все более сереющего утра ничем не нарушалась, лишь изредка вскрикивали болотные птицы. Вдруг ее нарушил легкий шум, раздавшийся из противоположных кустов, который тотчас же стих. А еще через мгновение десяток стрел, вылетев оттуда, пронзил располагающиеся на земле фигуры. Вслед за стрелами из-за кустов с мечами наперевес выбежали гвардейцы, бросившись добивать пронзенных стрелами беглецов. Когда же они, сгрудившись вокруг костра, в недоумении остановились, обнаружив чучела вместо живых людей, из темноты сзади на них обрушился гигантский демон, вооруженный длинным клинком. Первый же удар снес голову одному из гвардейцев и разрубил руку второму. Не давая им передышки, скандинав тут же рубанул мечом снизу вверх – еще двое упали наземь. Оставшиеся в живых гвардейцы, придя в себя, набросились на скандинава, но тут же за их незащищенными спинами возникли еще три вооруженных призрака. Избиение прекратилось быстро – уже через несколько мгновений гвардейцы полегли на месте, только один из них, придерживающий руками внутренности, выпадающие из разрубленного живота, пока еще живой лежал на земле.

Скандинав, вытирая окровавленное лезвие меча, обернулся в сторону Орагура и призывно махнул рукой.

– Смотри, – проговорил он, когда советник появился в свете костра, – вот ответ на твои вопросы, – и указал на чучело, одетое в его расшитый камзол.

Из десятка выпущенных стрел четыре пронзили его в самых смертоносных местах. По одной-две стрелы достались остальным фигурам.

Орагур, не выпуская из руки кинжал, наклонился к раненому гвардейцу. Тот тяжело дышал, мучения передергивали лицо.

– Я помогу тебе уйти достойно, как воину. Ответь только, кто вам поручил убить меня.

– Сарниус и Шар-Карен, – с трудом произнес тот, корчась от боли, – пятьдесят… золотых… обещали…

Орагур резким движением кинжала, практически без замаха, пронзил его сердце обещанным ударом милосердия, даруя прекращение мучений. Теперь душа воина могла спокойно отправляться к глазам Нин-Нгирсу.

– Он говорил правду, перед смертью не лгут, – произнес скандинав, – но кто такие Сарниус и Шар-Карен?

Вместо ответа Орагур грязно и витиевато выругался. Разбойники с удивлением смотрели на него – за все длинные пять дней пути от него не слышали ни одного бранного слова, а тут вдруг как прорвало.

Скандинав также удивленно взглянул на Орагура, держа на весу свою рубашку, снятую несколько дней назад с палача Ларсы, пробитую насквозь двумя стрелами. За прошедшие с момента побега дни от синяков и ссадин, коими он был усыпан сверху до низу, практически не осталось и следа.

Над и Ридон, уже одетые, отправились добывать шесть длинных крепких палок, без которых нельзя было соваться в болото.

Гардис также обнаружил на своей рубашке четыре сквозных отверстия – стрелы, выпущенные с небольшого расстояния, пронзили ее насквозь.