Нейропат - [118]
— Не смущайся, дружище, — сказал Нейл, мельком взглянув на Томаса. — Она просто механизм. Она нереальна. Да и как ей быть реальной?
— М-м-м-м, — промычала Нора тоном, который, как ножом, резанул Томаса своей узнаваемостью, — О-боже-бо-же-мой…
— Она ничем не отличается от нас… — произнес Томас ломким голосом.
— Разумеется, — усмехаясь, сказал Нейл. — Каждый из нас нереален. Не способен увидеть себя таким, какой он есть, наш мозг постоянно стряпает из нас что-то… Именно в данный момент ее мозг опустился на шаг в каузальной пищевой цепи. — Он моргнул и добавил: — Как и твой.
Нейл заставлял ее рыдать. Нейл заставлял ее пронзительно вскрикивать, причем делал это так, что Томасу все происходящее казалось забавным, да еще каким. Чем больше она захлебывалась криком, чем мучительнее он становился, тем более вызывающе звучал.
Затем Нейл, хохоча над пристыженностью Томаса, продемонстрировал ему эту чудовищную эмоцию — всю, до последней йоты.
На этот раз смеялась Нора.
Нейл заставил ее позабыть минуты, потом даже секунды, так что она непрестанно спрашивала:
— Где я?
— Где я?
— Где я?
— Где я?
Между представлениями Томас старался утешить ее — этот дергающийся механизм, некогда бывший его женой. Он старался прошептать ободряющие слова, которые не имели никакого смысла, едва пробиваясь сквозь стоявший у него в ушах металлический звон.
Но она только снова и снова рыдала:
— Рипли! Фрэнки…
Она кончила, после чего Нейл преобразил характеристики ее голоса в алгоритм, который заставил кончить его самого. Томас стоял между ними и хихикал, когда они, не переставая кричать, доходили до оргазма за оргазмом при звуках того, как кончает другой.
И Томасу не хотелось, чтобы это прекращалось.
Затем Нейл проделал то же самое с болью, так что визгливые вопли Норы раз за разом заставляли Томаса дергаться и выть. С болью, в которой уже не было места слезам. Болью нескончаемой.
Болью, которая ведома только падшим ангелам.
Он все еще продолжал вскрикивать, когда где-то, на самом рубеже зрения, показался Теодор Гайдж.
Невероятно. Однако это был он: жесткая борода поднималась по щекам, скрывая следы от угрей, медвежьи глазки глядели слишком пронзительно для такого расплывшегося лица; это был он, неподвижно повисший на грани визуального забвения, наблюдая за происходящим с ошарашенной завороженностью туриста, который, оказавшись в Мире Диснея, ненароком забрел в дверь с табличкой «Служебный вход».
Томас не уделил ему никакого внимания.
По сути, и уделять-то было уже нечего.
Миллиардер широкими шагами вошел в размытый круг его мучений. Томас не обратил внимания, когда Гайдж занес лом. Он даже не обрадовался, когда увидел, что Нейл слишком поздно оторвался от своих компьютеров. Не удивился, когда раздался глухой удар, как по арбузу.
Он не вознес хвалу Богу.
Лом продолжал вздыматься и падать. Экраны и оборудование разлетались искрящимися осколками. Потом боль улеглась.
Нора дернулась к нему, глаза ее были готовы выскочить из орбит. Нейл лежал, вытянувшись, на бетонном полу, лицом к Томасу, напоминая сломанную куклу. Казалось, он пытается подмигнуть, и губы его беззвучно шевелились. Томас понял, что у него сломаны шейные позвонки.
Крепкий мужчина подошел поближе к Томасу, внимательно вгляделся в его лицо. Томас попытался было сказать: «Это я», — но голоса не было, и теперь он мог только захлебываться кровью.
Толстыми пальцами Гайдж открутил винты, державшие голову Томаса. Боль в освобожденной кости казалась почти смехотворной. Томас безвольно свесил голову на грудь, пока мужчина отвязывал его.
— Это я, — наконец скрипучим голосом произнес Томас — Это я, мистер Гайдж… Томас Байбл.
Миллиардер кивнул.
— А это он? — спросил он, кивая в сторону валявшегося на полу Нейла.
— Это он… Нейл Кэссиди.
Миллиардер поддержал Томаса за локоть, когда тот сделал первый самостоятельный шаг. Но Томас все равно упал на колени.
— Вы следовали за мной…
— GPS в моей машине, — сказал Гайдж.
Томасу показалось, что Гайдж все знал заранее. Что он ждал. В наши дни все имеет свои координаты, даже дороги, не отмеченные ни на одной карте. Любого можно найти.
— Забирайте вашу семью, — сказал мужчина. — И уезжайте.
— Я н-не по…
— Уезжайте, — пролаял Гайдж. — Вы не захотите услышать мою исповедь.
Отвернувшись от Томаса, он вытащил длинный нож из футляра, прикрепленного к ноге. Присел, упираясь коленом между лопаток Нейла. Затем провел ножом по бородатой щеке. Томас увидел кровь, запекшуюся на блестящем лезвии.
Он не удивился. Нейротрансмиттерной промывки уже не было.
— Он отбирал лица… — сказал Гайдж, озирая предстоящую работу. — Я отбираю тела. — Он повернулся к Томасу, его свиные глазки округлились, словно от удивления. — Позвоночник это дверь, связь. Перережьте его, и вы сохраните душу… Храните в безопасности, лучше в коробке. Разве вы не видите? Я трахаю только мясо…
Томас попятился от безумца. Он мельком взглянул на лицо Нейла и увидел мозг за этим лицом. Он представил, как этот мозг присматривался, подглядывал в дверные «глазки», весь охваченный дрожью от скопившегося в нем желания уловить в свои силки мозг другого.
