Нейромифология. Что мы действительно знаем о мозге и чего мы не знаем о нем - [90]
С некоторой долей оптимизма уже можно наблюдать первые признаки изменений. Так, например, уже несколько лет предпринимается попытка хотя бы немного ограничить влияние фармацевтической промышленности. Примером здесь, безусловно, является инициатива MEZIS (Mein-Essen-zahl-ich-selbst – «в кафе плачу за себя сам») некоторых немецких врачей. Организация, основанная в 2007 году Кристиан Фишер, Акселем Мунте, Бруно Мюллером-Орлингхаузеном, Клаусом Либом и другими врачами, предложила целый каталог мер против вездесущих манипуляций фарминдустрии. Как указано в уставе организации MEZIS, посещения фармацевтических представителей теперь исключаются, образцы лекарств и подарки больше не принимаются, спонсируемое фармацевтической промышленностью программное обеспечение устраняется и приветствуется участие только в независимых от производителей мероприятиях по повышению квалификации. И еда на них – как заявлено в названии объединения – оплачивается самостоятельно[781].
Кроме того, организация устраивает конференции на такие актуальные темы, как коррупция в сфере здравоохранения. Подобные кампании «без бесплатных обедов» также проводятся в других странах, в результате чего медленно формируется целая сеть независимых и критически настроенных в отношении фарминдустрии врачей. Наконец, отреагировало и американское ведомство – Национальные институты здравоохранения, запретивший организаторам конференций и учебных мероприятий использование денег, поступающих от промышленности[782]. Были также приняты меры для предотвращения предвзятости публикаций в специальных журналах. Так, в разных странах существуют специальные перечни научных работ, в которых должны регистрироваться все клинические исследования. С 2008 года подобный список есть и в Германии. Предполагается, что в будущем будет легче выявить даже отрицательные результаты исследований, если они потребуются, например, для метаанализа или систематического обзора[783]. А во многих университетах студенты и аспиранты, занимающиеся исследованиями, уже должны проходить курс «правильного проведения научно-практических работ».
Поводом для надежды не в последнюю очередь является и то, что немало ученых из более молодого поколения являются нейроэнтузиастами, но при этом способны критиковать свою дисциплину. Вспомните хотя бы об авторах стендового доклада о «лососе сомнений» или об «исследовании применения магии вуду» (см. главу 2). Если сфера должна быть реформирована изнутри, то решающие импульсы, вероятно, будут исходить от этого нового поколения нейроученых. Между тем благодаря атлантическому лососю в большинстве научных работ на темы визуализации, по-видимому, начала применяться поправка на множественные сравнения.
Эдвард Вул и Хэл Пашлер, авторы «исследования применения магии вуду», в своей последующей статье также заявили, что частота критиковавшейся ими «ошибки зацикливания» значительно сократилась в публикациях на темы фМРТ[784]. Трудно отрицать, что их суровая «критика вуду» внесла значительный вклад в такое положение дел. Два примера, которые показывают, что явная критика может быть эффективной, особенно если она конструктивна и поддерживается необходимым опытом. Для столь же восторженного, сколь и критически настроенного нейроученого Даниэля Маргулиса «творческая игривость» является самой многообещающей формой критики[785]. «Экспериментальная ирония» (Маргулис) может быть более эффективной, чем слишком явная обличительная неистовость. В конце концов, коллега Маргулиса Хенрик Вальтер, безусловно, прав, что «ни один ученый не захочет сам пойти туда, где его будут ругать 80 % людей»[786], как это было недавно на нейрокритических симпозиумах.
В ближайшем будущем будет интересно узнать, воспринимается ли растущая критика нейронаук самими адресатами и ведет ли это к изменениям в научной практике. Особенно в области методов визуализации, которые являются основным предметом критики. Откажутся ли уже скоро влиятельные журналы от публикации статей о все объясняющих нейронных коррелятах эстетики, любви и криминальных импульсов? Это вряд ли произойдет. И вряд ли некоторые из новых гибридных нейродисциплин вскоре объявят о самоликвидации на обоюдной основе.
Однако многое говорит в пользу того, что нейронаука просто стала жертвой классического «цикла хайпа»[787]. После преодоления «пика чрезмерных ожиданий» около 2006 года «новые науки о мозге» в настоящее время спускаются во «впадину разочарований». Именно поэтому есть надежда на будущее. Согласно теории хайпа, болезненное прохождение этой «впадины» должно смениться здраво переориентированным выходом на «плато продуктивности». А за этим может последовать фаза реальной производительности. Чего действительно можно пожелать нейронаукам – и всем нам.
