Тимофеевский свиновод вдруг почувствовал, что он позарез нужен многим людям. Он засиживался допоздна, отвечая своим корреспондентам. Он мужественно нес бремя славы.
Его жена Катерина Трофимовна невзлюбила почту и почтовиков с того мгновения, когда из одного, казалось, безобидного конверта выпала фотография незнакомой девицы с вызывающей челкой и загнутыми кверху накладными ресницами. Девица предлагала Коржу вступить с ней в переписку. В случае родства душ, намекала она, их почтовая связь может иметь далеко идущие последствия. Мимоходом девица сообщала, что она очень одинока, что ей двадцать семь лет и что она может стать достойной подругой любого прославленного человека, если только он не зазнался.
Катерина Трофимовна была из тех жен, о которых говорят на Украине, что она носит булаву. Афанасий Корж побаивался ее, хотя с виду она была робкой женщиной. Он тушевался перед Катериной Трофимовной, едва дело касалось таких щепетильных этических категорий и сильных чувств, как любовь, верность, ревность.
— Липнут до тебя крали, как мухи на мед, — тихо сказала Катерина Трофимовна, рассматривая фотографию.
— Ишь красавица! Рот раззявила, будто хочет сало сгамкнуть! — поддержала невестку Горпина Алексеевна, мать Коржа.
Старая Горпина отличалась прямотой суждений и резкостью формулировок.
— Так она ж не знала, что у меня добра жинка есть, — дипломатично заметил Корж.
— Не знаешь, так не пхай носа в чужое просо! Давай сюда карточку! — приказала Горпина Алексеевна.
Без лишних разговоров она отправила фотографию в печь.
С этого дня корреспонденция Коржа подвергалась материнскому досмотру. Все фотографии молодых девиц немедленно предавались сожжению, после чего очищенная от скверны почта вручалась знатному свиноводу.
Сегодняшняя почта, просмотренная Горпиной Алексеевной, не содержала никаких материалов, угрожающих семейным устоям.
Колхозники из-под Кокчетава просили прислать кормовые рационы.
Областное издательство предлагало написать книгу о режиме взрослой свиньи.
Дом народного творчества интересовался, не играет ли Корж на бандуре, фаготе или тамбурине (нужное подчеркнуть). Если играет, то не хочет ли он записаться в самодеятельный оркестр.
Дом моделей требовал отложить все дела и немедленно прислать письменный отзыв, отпечатанный через два интервала, о последних моделях вечернего платья и комбинезонов для доярки (дояра), свинарки (свинаря).
Далее следовали приглашения: киностудии — на просмотр новой кинокомедии «Последний опорос»; городского ресторана «Тянь-Шань» — на дегустацию среднеазиатских пельменей, известных под названием «манты» и дунганской лапши; ипподрома — на розыгрыш большого приза для трехлеток; филателистов — на открытие выставки марок; общества врачей-гельминтологов — на лекцию о глистах парнокопытных.
Афанасий Корж придвинул стопку бумаги и собрался было писать ответы, как в дверях появился Паша Семиреков, деревенский сумасшедший.
— Ты зачем пришел, Паша? — ласково спросил Корж.
Паша деликатно переминался с ноги на ногу.
— Добре, подождем, — сказал Корж, берясь за перо.
— Третья программа, — вдруг выпалил Паша.
— А, понятно, — кивнул Корж.
Сумасшествие Паши проявлялось несколько необычным образом. Он был помешан на радио. Целыми днями просиживал Паша на деревенской площади под старым, в рыжих подпалинах, репродуктором, подвешенным к столбу. Паша чинно сидел на некрашеном табурете и прослушивал все передачи от начала до конца. К вечеру он совершенно обалдевал и начинал молоть всякую чушь.
После отбоя, по пути домой, он останавливал редких прохожих и просил отгадать загадки из радиопередач «Минутка отдыха». Чаще всего им это не удавалось, что вызывало у Паши слезы. Паша горько плакал, если прохожие не могли ответить и на вопросы из других передач, например: в каком году была написана органная прелюдия и фуга соль минор Баха — Листа? Есть ли кислород на Венере? Чем отличаются пекинские утки от белых московских?
В остальном же Паша был вполне нормальным человеком.
— У меня к вам есть один вопрос, — снова начал Паша. — Скажите, пожалуйста, товарищ Корж, какие демократические и социальные мотивы особенно сильно звучат в новеллах Мари Эбнер-Эшенбах?
— Не знаю, — сознался Корж.
— А что вы скажете насчет эмоций в рассказах Элизы Ожешко?
— Ты на меня не обижайся, Паша, — сказал свиновод, — но я даже толком не понимаю, о чем ты говоришь.
Паша помрачнел.
— А что такое пальчиковая радиолампа? Не знаете? А есть ли начало и конец Вселенной? Какая средняя удойность коров швицкой породы? Где лучше собирать лекарственный шалфей? Что кроме «Сильвы» и «Марицы» написал Имре (Эммерих) Кальман?
Все дневные передачи перемешались у несчастного в голове. Корж соболезнующе посмотрел на жертву радиоцивилизации.
— Не слушаете?! Как же вам не стыдно! — сказал Паша, с трудом сдерживая рыдания.
— Я буду слушать все передачи подряд, — пообещал Корж. — Только не волнуйся.
— Последний вопрос, — сказал Паша, — что написал за последние два года Александр Цфасман?
— Я знал, — сказал свиновод, — но сейчас забыл. Ты уж прости меня, Паша.
Паша зарыдал во весь голос.
— Ну, успокойся, не надо. Вспомни — зачем тебя сюда прислали?
