Нея - [6]

Я придвигаюсь ближе к Морису и, не колеблясь, кладу ему руку на плечо. Он вздрагивает. Его живот напрягается и выпячивается над голубыми брюками. Я вижу выпуклость и узнаю ее: однажды я уже почувствовала ее бедром во время танца на вечеринке по случаю дня рождения Сюзанны. Я знаю, что он больше не в состоянии контролировать ее. Я часто находилась в обществе ребят и знаю: иногда это с ними случается. И каждый раз я унижала их, дабы в другой раз они не терлись о меня. Моя рука опускается вниз по руке Мориса. Это, наверное, то, что можно было бы назвать лаской. Такое впервые со мной… Если он оставит мою руку, я буду продолжать? Как далеко я зайду? Когда наши пальцы соприкасаются, он с пренебрежительным смешком неуклюже убирает мою руку.

Если он думает, что своим смешком может принизить значение этого действия, то крупно ошибается. Правда, меня снова одолевают сомнения: теперь я в трудном положении. Но я решаюсь рискнуть дальше — и раздвигаю ноги. Смятая простыня все еще здесь и позволяет мне некоторый дрейф, обеспечивая линию отступления, но, однако, внезапно я сбрасываю ее с углубления между ног.

И вот Морис видит все, должен видеть, даже если бы в комнате было еще темнее. Если бы я была на месте Мориса, то была бы дико счастлива. Сколько раз мой взгляд останавливался на очертаниях мужских плавок или женского купальника, на декольте или на выпуклости под некоторыми брюками, даже не смея рассчитывать на большее?

Для него все по-другому, он мужчина, он знает, что делать. Если он не делает этого, то, видимо, только потому, что он не находит во мне ничего привлекательного. Наверное, он пока не думает обо мне как о женщине.

— Почему ты так странно на меня смотришь? — спрашиваю я.

— Ты не можешь здесь ничего разглядеть, — отвечает Морис. — А как я должен смотреть на тебя? На что я должен смотреть, Нея? Что ты имеешь в виду?

— Я ничего не имею в виду, но я вижу тебя, поэтому и ты определенно можешь меня видеть.

— Нея, давай вернемся к твоей задаче…

Я забираю у него учебник, беру его руку, горячую и дрожащую. Подношу к своему лицу, кладу на щеку и целую ладонь. Он как-то смешно на это реагирует неуклюжим движением. Я оставляю его руку в своей и тяну к себе, так что он весь повинуется мне, словно марионетка.

Кажется, он не понимает. Я думала, он все должен знать, но он не знает, напротив, можно подумать, что он хочет, чтобы решение принимала я. А почему бы и нет? Но я не знаю наверняка: кто же должен решать? Может быть, мужчина ожидает сигнала? Возможно, это какой-то тайный знак? Я слышала, что масоны делают специальный знак пальцем, при рукопожатии, так, может быть, здесь что-то похожее?

Итак, я притягиваю его руку и кладу ее себе на грудь. Ну вот, это решит исход дела: если ему все это совершенно безразлично, тогда, как я и боялась, с моими бугорками что-то не так, и для него я всего лишь маленькая девочка. Крошечный сосок тверд, как жемчуг, и его рука не просто лежит на нем, она шевелится. Теперь он поглаживает мою грудь, ведь он должен убедиться, что это на самом деле грудь. Он положил палец на затвердевший сосок — немного больно, на самом деле ничего хорошего — он давит слишком сильно, — но тогда он должен находить это приятным. Я не теряю времени даром и кладу другую его руку себе на грудь. Он начинает снова, но опять надавливает слишком сильно! Он больно захватывает мою кожу! Он… Я не знаю, чего он хочет. Но все равно странно. И все это — ласки?.. Я… как бы поточнее выразиться… Я совсем иначе представляла себе все это. Однако я решаюсь идти до конца.

— Закрой дверь, нам не должны помешать, — говорю я ему.

Он послушно встает и молча закрывает дверь.

— Так не пойдет, мама может зачем-то войти. Я не хочу, чтобы она помешала нам заниматься математикой. Может, ты вставишь ножку стула в дверную ручку, тогда она не сможет открыть дверь? Так я обычно делаю. Она не любит, когда я запираюсь, говорит, что в моем возрасте не следует закрываться. Она не понимает. Когда я работаю, я не хочу, чтобы кто-нибудь околачивался здесь. Иди сюда и сядь рядом со мной!

Морис повинуется. Он по-прежнему не произносит ни слова и садится на прежнее место. Если я снова о нем не позабочусь, он не шевельнется. Потому я снова беру его руку и направляю ее к моей груди и животу. Скоро мы проверим мою «секс эпил» (сексуальную привлекательность)! Я чрезвычайно счастлива, что темно. У меня появляется чувство, что мой пушистый холмик стал сверхтолстым. Я решительно сбрасываю с ног простыню и кладу руку Мориса туда, где обычно лежит моя. Он наконец начнет действовать напористо, ласкать, как ласкал Сюзанну? Но как же сказать ему об этом? Это… происходит не совсем так. Сначала он действует гораздо быстрее, его палец слишком тверд… А потом то, что он должен делать, именно то, что мужчина делает с женщиной. Ибо совершаемого им сейчас явно недостаточно для него, когда он находится с Сюзанной; поэтому то, что он делает со мной, не должно на этом закончиться. И возможно, несмотря на мою грудь и его руку… в этом случае, наверное, он действительно не воспринимает меня как женщину.