Невыносимое одиночество - [6]

— Является ли господин Микаел истинно верующим?

— Разумеется, — торопливо ответила графиня, считая, что понятие «истинной веры» весьма относительно.

Ее ответ подействовал успокаивающе на Анетту, и она импульсивно пробормотала на своем франко-шведском языке:

— О, я надеюсь, вы делаете это не из жалости и сострадания? Этого я бы не вынесла!

На миг потеряв самообладание, супруги умоляюще взглянули на Микаела.

Микаел вздрогнул, но тут же взял себя в руки.

— Нет, нет, разумеется, нет! Я давно уже хочу этого!

О, ложь, откуда она взялась? Теперь он пленник. Навсегда.

Габриэл Оксенштерн глубокомысленно заметил:

— Но как же нам поступить с опекуном? Эту проблему мы еще не решили.

— Он приедет только за тем, чтобы объявить брак незаконным, — добавила Марка Кристина. — Нам нужно хорошенько подумать, всем вместе.

— Да. Во всяком случае, вы получите наше благословение, дети. Анетта, в знак согласия дай свою руку Микаелу. И ты, Микаел, возьми ее за руку.

Перепуганная, словно дикий зверек, Анетта протянула Микаелу свою маленькую ладонь, осторожно коснулась его руки, вздрогнула, почувствовав опасное мужское тепло, но обуздала свои чувства.

— По воле Божьей, — прошептала она.

После некоторого колебания, не замеченного никем, он взял ее ладонь в свою. Договор был заключен.

Марка Кристина поцеловала обоих в щеки.

— Благословляю вас, дети! А теперь… Думайте! Думайте изо всех сил! Мы должны найти выход!

И выход был найден быстрее, чем можно было ожидать.

В тот же самый вечер Микаел шел по пустым коридорам и залам замка с бутылкой вина для Марки Кристины. Весь двор во главе с королевским егерем Габриэлом Оксенштерном отправился в Бровикен встречать королеву и ее кузена Карла Густава. Слуги приводили замок в порядок к приезду королевы и теперь разошлись по домам.

Замок был совершенно пуст.

Пройдя через призрачно-пустынный Зал рыцарей, он спустился по винтовой лестнице в кухонное помещение. В руках у Микаела был фонарь, хотя он и так хорошо знал замок. Слабый свет пробивался сквозь маленькие отверстия.

Внезапно он остановился, услышав какое-то бор-мотанье.

Откуда доносились голоса? Насколько ему было известно, в замке никого не было.

Он остановился на лестнице, ведущей в подвальный этаж. Там находилось несколько комнат, которыми пользовались редко, оставляя их на тот случай, когда в замке бывало слишком много гостей и приходилось искать дополнительные помещения. Эти комнаты, не слишком уютные, служили резервом.

Одна из дверей внизу приоткрылась, голоса стали яснее. Микаел неслышно пробрался в проход и притаился между гардеробом и открытой дверью. Он сделал это инстинктивно. От кого ему было прятаться? Но, возможно, это они прятались?

Да, так оно и было! Их голоса звучали приглушенно и таинственно.

Кто-то поднялся по лестнице. Микаел не видел, кто это был, но слышал все, что было сказано. И от того, что он услышал, у него волосы встали дыбом.

Это было заключительное распоряжение заговорщиков. И заговор был направлен против герцога Карла Густава, кузена королевы. Микаел стоял, окаменев от страха, и слушал с таким напряжением, что уши у него горели. Он не узнавал эти голоса, улавливая лишь то, что они принадлежат аристократам. Но он узнал главное: время и место нападения на герцога.

Потом они остановились, обменялись таинственными фразами и разошлись.

Их было трое. Микаел слышал их удаляющиеся шаги: один из них направился во внутренние покои замка, двое других — к главному входу.

Кто оставался теперь в замке? Он этого не знал. Придворные приезжали и уезжали, останавливались на день-два и отправлялись домой. Конечно, здесь была Анетта со своей горничной, но теперь обе они спали. Сам Микаел остался в замке лишь потому, что королевский егерь Оксенштерн пожелал, чтобы он составил компанию Марке Кристине.

Когда все затихло, он спустился вниз, чтобы исполнить данное ему поручение, после чего поспешно и бесшумно вернулся к своей приемной матери.

Название «приемная мать» к ней совершенно не подходило. Марке Кристине было всего двадцать семь лет, и она скорее годилась ему в сестры, чем в матери. Королевскому егерю было тридцать три, так что Микаел, в сущности, никогда и не относился к ним, как к родителям. Но никто так не заботился о нем, как они. Он не допускал даже мысли о том, чтобы перечить им, хотя предстоящая женитьбы на Анетте де Сент-Коломб уже оставила в его душе глубокую рану.

— Дорогой, у тебя такой возбужденный вид, — сказала Марка Кристина. — Что случилось?

Переведя дух, Микаел сбивчиво и торопливо рассказал ей обо всем, что услышал.

Она задумалась.

— Я знала, что у герцога Карла Густава много врагов. Но что дело зашло так далеко…

— Мы должны предупредить их, — сказал Микаел.

— Да, конечно. Но как? Сегодня пришло известие о том, что он все-таки не будет сопровождать королеву. Он поедет в один из своих замков.

— Не отправиться ли мне туда?

Марка Кристина положила ладонь на его руку.

— Нет, тебе предстоит женитьба, разве ты забыл?

Нет, об этом он не забыл. Его вопрос был просто уловкой.

— Думаю, мне следует поговорить с графом Арвидом Виттенбергом, — сказала она. — Он человек жесткий, и он доверенное лицо герцога Карла Густава. И он сейчас в замке!