Невыносимое одиночество - [4]

«Где же мой дом? — думал он, — Марка Кристина, кузина матери, моя единственная родственница. Она принадлежит к высшему дворянству, а я нет. Моя мать тоже была знатного рода, и она умерла, когда я родился, как мне говорили. Но отец мой не был дворянином. Говорят, он был необычайно умным человеком. Мне бы хоть крупицу его ума!»

Микаел чересчур скромничал: с головой у него было все в порядке, хотя до Тарье ему было далеко.

Линд из рода Людей Льда? Странное имя. Вот почему он так одинок, вот почему у него нет корней. Но все же имя это ему нравилось, и он по-своему гордился им. У него сохранилось смутное воспоминание о высоком, благородного вида человеке, навестившем его в младенчестве, который был его дедом по отцу, Аре из рода Людей Льда. Или, возможно, это было не воспоминание, а рассказ Марки Кристины, он точно не знал. Этот человек, его дед, сказал, что таким именем нужно гордиться. Он рассказывал много удивительных историй о Людях Льда, но Микаел ничего не запомнил. Тем не менее, слова деда зажгли в нем пламя, и он то и дело мысленно возвращался к этому полустертому воспоминанию, отравляя свой мозг попыткой вспомнить, что же все-таки сказал ему дед.

Теперь дед наверняка уже умер. Микаел остался один…

Его приемный отец Габриэл Оксенштерн быстро шел к нему по коридору.

— Ты здесь, Микаел? Мне нужно с тобой переговорить.

Микаел кивнул.

— Хорошо, не пойти ли нам…

— Нет, здесь прекрасно. Микаел, ты ведь знаешь Анетту де Сент-Коломб, не так ли?

Микаел представил себе бледное личико, гладкие черные волосы, густые, округлые брови над темными глазами — и у него сразу возникло ощущение чрезмерной религиозности и занудности.

— Да, а что?

Габриэл Оксенштерн решил сыграть на его рыцарских чувствах.

— Она попала в трудную ситуацию. Ее родители умерли, а Якоб де ля Гарди, который привез ее с собой в Швецию, теперь тоже мертв. У нее есть во Франции опекун, больной и развратный старикашка. И он хочет теперь жениться на этой девушке, чтобы присвоить себе ее деньги и наплодить наследников. Это выглядит не очень-то весело.

— Да.

Немного помолчав, граф спросил:

— Как тебе эта Анетта?

— Анетта?… — Микаел пожал плечами. — Я не очень-то утруждал себя мыслями об этом. Немного замкнута. Жеманна. А в общем-то мила.

«Звучит не слишком обнадеживающе, — подумал граф, — но нужно брать быка за рога».

— Микаел, ты ведь знаешь… не так-то легко найти для тебя подходящую пару. Что ты скажешь по поводу Анетты?

Микаел изумленно вскинул свои резко изогнутые брови.

— Жениться? Мне? Не слишком ли рано думать об этом?

— Назло ее опекуну, — продолжал Габриэл Оксенштерн, буравя его взглядом.

В глазах Микаела вспыхнул огонек.

— Значит, это вызов? — улыбнулся он. — Но ведь это же не серьезно!

— Вполне серьезно. Мы с Маркой Кристиной обсуждали это. Моя жена очень привязана к Анетте, ты же знаешь. И у девушки в самом деле много хорошего.

Микаел был возмущен. Только теперь он заметил серьезность в словах дяди.

— Но мне ведь всего семнадцать лет! И что скажет девушка?

— Ее мы еще не спрашивали.

И он изложил план, согласно которому Микаел должен будет отправиться на войну и что в связи с этим свадьба должна состояться как можно скорее. Они пошлют опекуну письмо и формально попросят руки девушки, одновременно указывая на то, что об отсрочке не может быть и речи. Даже если ответ не придет вовремя, молодые все равно поженятся. Трудное государственное положение требует, чтобы Микаел немедленно отправлялся на войну.

«Но я не хочу на войну, — в отчаянье подумал Микаел, — я не хочу быть солдатом, а тем более — офицером. Я хочу… Чего же я, в самом деле, хочу?» Этого он не знал. Это было его большой проблемой. Он только знал, что хочет чего-то в жизни. Он с рвением и энергией начал учиться в университете в Уппсале, потому что его отец Тарье был ученым, математиком и врачом, и Микаелу хотелось прославить его имя, продолжить то, что не успел сделать отец. Но пока что он изучал только религию, поскольку всякое университетское образование базировалось в первую очередь на духовном. Всё — естествознание, философия и медицина — должно было строиться на христианской основе. Вот почему Микаелу казалось, что он топчется на месте.

Он был бездомным сиротой, не имеющим своего лица.

Анетта де Сент-Коломб?

Нет, нет, он не хочет жениться, не может думать о ней как о своей жене. Эта маленькая, богобоязненная, добродетельная мамзель! В любом случае, слишком рано, слишком рано! Но он знал, что браки устраивают родители и опекуны, при этом часто в очень юном возрасте, чуть ли не с пеленок. Анетта де Сент-Коломб была для него такой партией, о которой он и не смел мечтать.

Его прошиб пот. А ведь у него были свои представления о любви и привязанности.

— Давайте сначала спросим ее, — осторожно сказал он.

Граф с облегчением вздохнул.

— По крайней мере, ты не говоришь «нет».

На красивом лице Микаела появилась болезненная улыбка.

— Вы же знаете, что я во всем полагаюсь на вас обоих. Вы оба хотите мне только добра. К тому же…

— Что?

— К тому же было бы приятно лишить старого развратника такого лакомого кусочка!

— Хорошо сказано, Микаел, — одобрительно произнес граф и положил ему руку на плечо. — Пойдем к Анетте.