«Почему меня преследуют разные фантазии?» — думал он, глядя в пустое зимнее небо.
Вечером он спросил одного из товарищей:
— Живет ли кто-нибудь в том большом поместье, что за городом?
— Нет. Раньше там жила немецкая дворянская семья, но они уехали еще до нашего появления. Здесь, в Ливландии, немцы никогда не были склонны путаться со шведами, как тебе известно. Прусское дворянство никогда не признавало в нас господ. Не признавало оно и поляков.
— Значит, русских? Немцы признают их?
— Не думаю. Они признают лишь самих себя. Я слышал об одной их сумасшедшей идее: они станут свободными лишь тогда, когда русские, поляки и шведы перебьют друг друга.
— Это звучит совершенно нереалистично, должен тебе сказать. Они подчинятся тому, кто победит.
— Они так не считают. Они полагают, что русских интересует Польша, а не Ливландия. Если русские разобьют нас, нас тоже отсюда попросят, — он вздохнул.
— Они не могут забыть великие дела Немецкого Ордена.
— Сегодня я видел в том поместье какую-то женщину.
Его товарищ улыбнулся.
— В таком случае, это привидение. Или же это крестьянка, ищущая какую-нибудь еду.
— Нет, — сказал Микаел. — Это не крестьянка. Она совершенно не похожа на крестьянку. Если я когда-нибудь и видел аристократов, то это сегодня.
— Неужели? Нет, тебе просто показалось. Или ты говорил с ней?
— Нет, нам ведь не пристало вмешиваться в их жизнь. Мы не имеем на это права после грубых нападений наших солдат на мирное население. Королева Кристина была просто в ярости. Что думает по этому поводу Карл X, нам неизвестно. Он куда более толстокож. Но лучше все-таки быть осторожным. Я схожу туда утром, если, конечно, она еще там…
— Не забудь перед этим прочитать «Отче наш», — усмехнулся его приятель.
Дома, в Швеции, чувствовалось, что идет война. Габриэл Оксенштерн, ныне советник короля, сопровождал Его Величество в его благочестивом походе и теперь ожидал приезда своей жены. В то время было обычным делом, когда высшие военачальники брали с собой в поход жен. Само собой разумеется, надежно обезопасив их.
Марку Кристину радовала мысль об этой поездке. Если все будет хорошо, она, возможно, снова увидит свой любимый Лёвенштейн — Габриэл обещал ей это.
Когда поход только начался и ее муж отбыл вместе с королем, она не могла отправиться вместе с ним, потому что только что родила сына, третьего по счету. Но теперь ему было уже около года, так что все трое ее сыновей могли остаться в Швеции под присмотром целой армии нянек.
Ей жаль было расставаться с мальчиками, но они с Габриэлом решили, что ей требуется перемена обстановки. Дворцовые интриги бывали порой утомительны, особенно для иностранки.
Большую часть времени она жила в замке Мёрбю, что к северу от Стокгольма. Когда же советник короля бывал на службе, они переселялись на время в Стокгольмский замок. Но Марке Кристине больше нравилось жить в провинции. Анетта с сыном Домиником тоже жила в Мёрбю, в так называемом «охотничьем домике» или же в «охотничьей хижине». Большинство же называло его «охотничьим замком».
Упаковывая свои вещи, Марка Кристина сдвинула брови: она вдруг вспомнила разговор с мужем незадолго до его отъезда.
— Габриэл! — крикнула она из своей комнаты, — Разве Микаел не может теперь вернуться домой?
— А зачем? Чем дольше он служит, тем быстрее растет в чине.
«Но в жизни есть что-то еще помимо офицерских чинов», — подумала она.
— Но он не был дома целых пять лет! Он еще не видел сына и…
— Что же тебя так озадачивает?
— Мне не нравится французская горничная Анетты. Она такая подлиза, это так неприятно…
Габриэл Оксенштерн вышел из своей комнаты. Он был еще молод и хорош собой, с характерными для Оксенштернов бровями, темными и густыми. Их брак был очень счастливым, что в значительной мере объяснялось тем, что они были оба яркими личностями с сильными характерами, или, возможно, вопреки этому?
— Ты хочешь, чтобы он приехал? — спросил он, — Ну что ж, посмотрим. Сейчас Микаел должен быть в Ливландии, насколько мне известно.
— Это туда вы собираетесь?
— Нет, мы собираемся в Щецин или в Кенигсберг, а это далеко от Ливландии.
— У тебя имеются какие-либо сведения о Микаеле?
— Говорят, у него все превосходно. Исполнительный, немногословный — отличный солдат.
— Да, но хорошо ли ему там? Я могу читать между строк в его редких письмах.
— Чепуха! У тебя слишком буйная фантазия. Лично мне нравятся эти письма: лаконичные, видно, что пишет военный. Да, Микаел хорошо продвигается по службе. Все идет как надо. Помню, как бывало в походе…
Марка Кристина заткнула уши, не желая слушать его солдатские воспоминания, которые она слышала уже сотни раз. Да, ему было что вспомнить.
Думая об этом, она одновременно решала, пригодится ли ей в дороге бутылочно-зеленое платье для верховой езды. В это время кто-то пришел, она услышала голоса в прихожей. А, это Анетта с малышом. Она просияла.
— Иди сюда, Анетта, я упаковываю вещи. Помоги мне выбрать то, что нужно женщине, отправляющейся в военный поход!
Некоторое время они вместе перебирали платья. Потом уселись, чтобы поболтать.
Анетта с восхищением смотрела на своего маленького сына, игравшего на полу. Она так любила его! Вся ее жизнь сошлась на нем. Она так нянчилась с ним, что Марка Кристина порой только качала головой.
