Невозвращение Короля - [2]

— Спасибо! — аж взвизгнул Улти.

— Спасибо, пап! — просиял Перри.

— Марш спать! — оборвал их восторги старший Мышекорь. — Завтра я вам выспаться не дам, разве потом в телеге носом поклюете.

Парнишки оправились спать, а Дрого с Яном пошли в амбар.

Уложено было далеко не все, но Мышекорь не торопился грузить мешки.

— Ян, послушай, — сказал он без тени прежней вальяжности. — Ты понимаешь, почему я беру Перри с собой?

— Догадываюсь.

— Война только-только кончилась, Ян. А мой Перри, да и твой Улти — головы горячие, хмель дурной в них еще не перебродил. И чтобы они на рожон не лезли, я их и буду держать при себе. Обоих.

Ян понимающе кивнул.

— Слушай меня, Ян, — продолжал господин Дрого. — Может, я выжил из ума, что сейчас еду в Брыль, а только, пойми, чую я: время. Нельзя упускать. И не в деньгах дело.

— Ясно, хозяин.

— Ты меня знаешь, Ян: ради барыша я пойду на многое, но нет такого дела, на которое я пойду только ради барыша. И сейчас — не военные цены меня подняли. А что — не знаю.

— Да вы не тревожьтесь, хозяин, — улыбнулся Ян. — Всё будет здесь в порядке. А ежели чего — я вашу Петунию, свою Примулу да девчонок — в один погреб, да мешками снаружи завалю. Целёхоньки будут!

— Ох, Ян, не приведи судьба…

— Не тревожьтесь, говорю. Война, опять же, позади, так что это я так, на всякий-разный случай. Положитесь на меня, хозяин, и езжайте себе спокойненько. Вы ж Яна с тех пор знаете, как мы не то что умещались под одним столом оба, а нам еще и места подраться хватало…

Хоббиты переглянулись — и рассмеялись. Тихонько, чтобы не разбудить спящий дом.

— Помню, как не помнить, — сказал Дрого. — Меня тогда еще обижало, что отец мой тебя вытаскивал за шиворот, а меня — не иначе как за ухо.

— А теперь вы с Улти и Перри так же…

Продолжая разговор, хоббиты пошли грузить телегу.

— Что тебе привезти из Брыля, Ян? Сейчас шмотки против еды гроши стоят. Против курева — тем паче.

— Мне? Да мне ничего, хозяин, не надо. Вот жене да девчонкам — им каждая тряпка праздник; так уж лучше вы им что присмотрите…

— Присмотрю, будь уверен, — отвечал Дрого. Про себя он давно решил, что Яну нужна новая куртка.

Что бы тот ни говорил.

* * *

До Брыля добрались почти ночью. Обоз вышел здоровенный, не меньше тридцати лучников. Перри, например, всю дорогу просидел с луком в руках, да и не он один.

Странной была она, дорога. Мир словно затаился в испуге: войны уже нет, а все еще прячутся. И неясно, где же этот самый победитель. Ежели Арнор, как говорят, поражение потерпел, а Ангмар взял верх, то где, я вас спрашиваю, хоть один ангмарец?

Как они, ангмарцы, выглядят хоть?

Никого.

Уток бьют хоббиты, потому что вторую неделю сидеть со стрелой на тетиве сил никаких нет. Опять же — вкусные они, эти утки…

К «Гарцующему Пони» подъехали затемно. Подсолнух — так звали тогдашнего хозяина…

Что?

Вы спрашиваете, а где же имя? Где фамилия? Почему просто — Подсолнух?

А вы гляньте на него.

Лицо от жара очагов почернело, а волосы — ну совсем белобрысые. Вот и прозвали. А имя, фамилия… хорошо, если сам Подсолнух их помнил. Может, и он успел позабыть.

Итак, Подсолнух быстренько всё устроил. Пони в конюшню, телеги под замок, хоббитов — по норкам, сиречь на первый этаж.

Кормежку им — по комнатам.

Один только Мышекорь в общей зале устроился ужинать. То есть, ясно дело, не один, а с Перри и Улти. Свой рассчет был у Мышекоря: как ни мало народу в трактире, а угостить кого табачком найдется. Вечером за пинтой пива угостишь — утром сделка будет.

Да по военным ценам!

Нет, пусть другие в постели свой ужин жуют, спя одним глазом. А почтенный господин Мышекорь степенно в общей зале откушать изволит…

В зале было немного народу, но новость о прибытии хоббичьего обоза взбудоражила всех. Почтеннейший господин Мышекорь предвкушал завтрашнюю торговлю…

Перри и Улти медленно пили пиво.

— А я тебе говорю, — продолжал доказывать Улти, — скукотища была эта дорога! Я-то думал: раз война была, то встретим кого-нибудь… ну, не отряд эльфов, так хоть гномов… хоть дракона убитого… А что увидели — да ничего.

— И славно, что ничего! — возражал Перри. — Не хочу я видеть драконов, ни убитых, ни живых. Тихо всё… и большего нам не надо!

Не вслушиваясь в разговор доростков, господин Мышекорь цепким взглядом перебирал народ в зале. Можно ли идти спать — или еще кого забыл табачком угостить?

Уже думая об уютных постелях, которые наверняка приготовил им Подсолнух, господин Мышекорь вдруг заметил странную троицу Верзил, устроившихся рядом с очагом.

Неудивительно, что он их заметил только что. Удивительно, что он их вообще заметил!

Эти трое сидели сбоку от очага, облюбовав себе самый темный и самый теплый угол. И было в них что-то… странное. Не пойми что. Один сидел, не снимая плаща, и капюшон бросал тень на его и так не видное лицо.

Впрочем, лицо этого Верзилы совершенно не интересовало почтеннейшего господина Мышекоря. Этот человек вытянул к огню ноги, так что пламя ярко освещало его сапоги.

Сапоги! Лицо мужчине дает судьба, а вот сапоги он выбирает сам. Мужчина может пренебречь одеждой, но обувью — ни за что!

Так вот, этот, который прятал лицо, был обут в сапоги для верховой езды. «Не привык, стал-быть, ходить пешком!» Кожа была… господин Мышекорь присмотрелся, оценил стоимость такой выделки… даже по довоенным ценам…