Невозможность речи: Жак Дюпен, Матьё Бенезе - [3]
Примириться с отчаянием этой ночи, чтобы она дошла до конца и вернулась вновь. Буквально сталкивать мир в бездну, где он и есть. В каждом из нас продолжается бой с обманчивым днем, который сменяется крепнущей ночью. От одной ложной зари до другой, столь же ложной, сквозь их последующие обломки и признание этой, опять обманувшей, ясности углубляется та же ночь и виднеется ров, наш путь в ночи. Это ничтожное зарево в небе — призна́ем его необходимость: так нужны огни бакенов, чтобы оценить проделанный путь и шансы добраться до берега. На самом деле, любые слова подводят. Но порой прерывистая цепочка того, что они сулят и что в себе несут, приоткрывает струящееся тело и лучистое лицо реальности, непохожей на ту, за которой они гнались и которую поймали ночью.
Матьё Бенезе
Из цикла «Что говорит Эвридика»
Если бы мне [Роману Дубровкину] предложили кратко определить суть поэмы Торквато Тассо «Освобожденный Иерусалим», я бы ответил одним словом: «конфликт». Конфликт на всех уровнях — военном, идеологическом, нравственном, символическом. Это и столкновение двух миров — христианства и ислама, и борьба цивилизации против варварства, и противопоставление сельской стихии нарождающемуся Городу. На этом возвышенном (вселенском) фоне — множество противоречий не столь масштабных, продиктованных чувствами, свойственными человеческой натуре, — завистью, тщеславием, оскорбленной гордостью, корыстью.
От автора:Это документальное повествование, в основе которого лежат рассказы и воспоминания Абдулрахмана и Кейти Зейтун.Даты, время и место событий и другие факты были подтверждены независимыми экспертами и архивными данными. Устные воспоминания участников тех событий воспроизведены с максимальной точностью. Некоторые имена были изменены.Книга не претендует на то, чтобы считаться исчерпывающим источником сведений о Новом Орлеане или урагане «Катрина». Это всего лишь рассказ о жизни отдельно взятой семьи — до и после бури.
Номер открывает роман бразильца Моасира Скляра (1937–2011) «Леопарды Кафки» в переводе с португальского Екатерины Хованович. Фантасмагория: Первая мировая война, совсем юный местечковый поклонник Льва Троцкого на свой страх и риск едет в Прагу, чтобы выполнить загадочное революционное поручение своего кумира. Где Прага — там и Кафка, чей автограф незадачливый троцкист бережет как зеницу ока десятилетиями уже в бразильской эмиграции. И темный коротенький текст великого писателя предстает в смертный час героя романа символом его личного сопротивления и даже победы.
Рубрика «Чай по Прусту» (восточно-европейский рассказ).«Людек» польского писателя Казимежа Орлося (1935) — горе в неблагополучной семье. Перевод Софии Равва. Чех Виктор Фишл (1912–2006). Рассказ «Кафка в Иерусалиме» в переводе Нины Шульгиной. Автор настолько заворожен атмосферой великого города, что с убедительностью галлюцинации ему то здесь, то там мерещится давно умерший за тридевять земель великий писатель. В рассказе «Белоручки» венгра Бела Риго (1942) — дворовое детство на фоне венгерских событий 1956 года.