Невиртуальная реальность - [38]

Ника села, и теперь Макс обнимал ее за талию, прижав к себе. Она не отпускала его левую руку.

– Это так же глупо, как гордится тем, что ты белая, женщина или тем, что ты человек. В этом нет никакой твоей заслуги, – сказал он.

– Агитируешь меня надеть длинную юбку, парик и заниматься любовью через дырку в простыне?

Максим недоуменно посмотрел на Нику.

– Извини. – Он достал свою руку и отодвинулся. – Ты выглядишь умнее. Забыла о том, что нужно подмешивать в мацу кровь христианских младенцев?

Она подсела к нему и обняла.

– Ну, Максимка! Не обижайся. Но ведь я не собираюсь быть датишной (религиозной)! Я ведь другая... Ну и как ты будешь со мной?

– Дорогая! Есть золотое правило. Нужно решать проблемы по мере их поступления.

– Но ведь проблема уже поступила! Ты – религиозный, а я нет.

– Повторяю. Разделение искусственное. Мы разнополые. Подходящего возраста. Евреи. Насколько я понимаю, ты, как любой нормальный человек, веришь в Бога. Проблемы не вижу.

– Но они появятся! У нас разное мировоззрение. Думаешь, тебе удастся склонить меня к соблюдению всех этих ритуалов?

– И не собираюсь. Если ты и станешь, как ты говоришь, религиозной – это произойдет не из-за любви ко мне, общественного давления или каких-нибудь внешних факторов. Если это и будет, то будет как у меня. Просто потому, что по-другому невозможно. Иначе ты очень быстро возненавидишь религию и все, что с этим связано.

– А как у тебя? Как ты стал таким? Почему ты датишный? Соблюдение заповедей ведь очень ограничивает свободу.

– Не совсем. Если я решаю ограничить свою свободу – то это мой выбор. И я точно так же свободен это ограничение убрать и делать все, что мне хочется. Но мне хочется именно этого.

– Тогда почему не убираешь? Зачем ты сам себя мучаешь разнообразными запретами? Кстати, как давно ты в кипе ходишь?

– Давно. Лет 15. А что касается свободы... Понимаешь, всю мою жизнь со мной происходили чудеса.

– Да? Расскажи.

– Не буду. Ты, вероятно, не поймешь. Скажешь – это случайность, цепь совпадений. Мне это будет неприятно. Видишь ли, я понимаю, что все мои оценки – субъективны. Но они и должны быть субъективными, ведь это происходило со мной, и только у меня есть право решать, что это было.

– Конечно, конечно, – успокаивала Ника, но, видимо, эта тема оказалась для Максима очень важной, и успокаиваться он не желал.

Ника снова легла и положила голову на колени Макса. Он погладил ее по щеке.

– Ну вот. – Он закурил вторую сигарету подряд. – Я вижу, сколько добра мне делает Всевышний. Постоянно. И я хочу отблагодарить Его. Это ведь нормально?

– Да.

– А что я могу для Него сделать? Чего Ему не хватает?

– Не знаю.

– И я не знаю, но в синагоге – очень даже знают... Так что можешь считать меня религиозным из благодарности...

– Странно... – промурлыкала Ника. Она засыпала и большую часть монолога Максима – пропустила. Макс это видел, но не останавливался. Он сознавал, что разговаривает сам с собой, но это ему не мешало.

– Ну так вот. Ты думаешь, что если я буду в связи с тобой, и, надеюсь, не только платонически, это грех?

– Угу, – не открывая рта ответила женщина.

– И этот грех будет постоянно давить на меня, нарушая мою внутреннею гармонию?

– Угу.

– И я буду подсознательно искать возможность как-то расстаться с тобой, для того чтобы строить свою жизнь по религиозным принципам? – Ответа не последовало, и Максим, поправив плед и поцеловав Ничку, продолжал: – Хорошо. Связь с женщиной, не являющийся твоей женой – не приветствуется и считается развратом, но абсолютный запрет распространяется только на замужних и женщин во время их ритуальной нечистоты, так сказать – «обычное женское». Ну, понятно, близких родственниц и так далее. – Ника глубоко дышала. Макс ласково улыбнулся и погладил ее лицо. – А теперь вопрос. Как быть мне? Я ведь здоровый, не старый мужчина. Никто из нормальных, не потерявших привлекательность женщин не пойдет за меня, выплачивающего алименты на троих детей. Таким образом, желая быть праведником, я попадаю в западню. И эта западня – смертельна. И даже решив все-таки пойти на компромисс и выбрать меньшее из зол, но не отказаться от выполнения других религиозных запретов, я все равно нахожусь в трудной ситуации. Кому нужен друг, который в единственный выходной сидит дома и даже тогда не смотрит телевизор? Не водит в большинство ресторанов и носит на голове кипу.

Ника зашевелилась.

– Рассказывай, я слушаю, – пробормотала она.

– Правда, что ли?

– Угу.

– Ну ладно. Уж не думал. Ну так вот. Раз на то пошло, что хочет от нас Бог?

– М-м-м, не знаю, – зевнула женщина.

– Вот и я не знаю. Исполнение заповедей – это только необходимый, обязательный минимум. А что кроме этого? Мы ведь не роботы. Зачем было создавать такую, безумно сложную систему, чтобы смотреть, как послушные воле Творца евреи молятся в субботу и кошерно режут барашка?

– А-а-ай! – Ника села и стала тереть глаза кулачками. – Зачем ты задаешь риторические вопросы? Ответа ведь нет.

– Думаю, что очень частично я его знаю.

– Ну?

– Ему нравится, когда люди счастливы. Нравится, когда они делают счастливыми других.

– Это как?

– А как сейчас. Я счастлив быть с тобой, и ТЫ. – Макс подчеркнул последнее слово. – Тот, кто делает меня счастливым.