Невиртуальная реальность - [36]

– Ладно. Дальше давай. Наконец-то рассказываешь.

– Тьфу, блин. Я ведь предупреждал, что ничего хорошего не скажу.

– Ну – начал уже. Продолжай!

– Хорошо. Судья вызвала социального работника, чтобы нас помирить. Работник сначала хотела нас выслушать, чтобы мы излили душу и успокоились.

– Правильно. И что было?

Максим поморщился. Вспоминать о том, что сказала его жена было неприятно.

– Она начала говорить. Говорила так долго, что социальной работнице с трудом, с третьего раза удалось ее остановить.

– И о чем же она говорила?

– Говорила о том, какой я нехороший человек. Говорила очень эмоционально и убедительно. Причем, это не была ложь. Самое неприятное, что это была какая-то полуправда, в контексте которой я всегда оказывался негодяем и подлецом. Вначале я хотел вмешаться, поправить факты, но работница меня останавливала, да и жена была в таком праведном возмущении, что я сдался и просто слушал, как будто речь не обо мне, а каком-то незнакомом подонке.

– Но ведь и тебе дали слово?

– Да.

– И ты ей ответил на все, что она сказала?

– Нет.

– Как так?

– А зачем? Я спросил у соцработницы, чудовище ли я? Она ответила, что судя по словам моей жены – да.

– Но почему ты не объяснил, что ты не чудовище.

– Но это же и так ясно. Я очень устал и сказал, что если это правда, то зачем молодой, красивой женщине мучиться с таким. А если неправда, то я не хочу жить с человеком, который видит меня так. В любом случае, фамилию «Яцкевич» будет носить только моя дочь.

Максим разволновался и закурил первую за четыре часа сигарету.

– Иди сюда. Я тоже хочу дать тебе тепло. Но ведь мне тоже надо знать, с кем я имею дело, – Ника говорила извиняющимся тоном.

Макс выкинул сигарету и пересел. Ему стало горько. Ночь потеряла большую часть своей прелести. Максим хотел забыть о многочисленных исках, которыми его преследовала его бывшая любовь.

– Пожалуйста. Больше никогда. Больше никогда не провоцируй меня.

– Хорошо. Но я расскажу тебе о своих неурядицах?

– Не сейчас, потом. И желательно, когда я буду спать.

– Ладно. Не хочешь – как хочешь.

Уголки ее рта опустились, и морщинки виднелись четче. Большая ворона села на вымощенный разноцветными кирпичиками тротуар и несмело подошла к сделанной в виде раскрывшего клюв пингвина мусорке. Максим смотрел на птицу и жалел, что у него нет конфеты. Он прищурившись взглянул на Нику и сказал:

– Все как-то неправильно. Я, вроде, не дурак, но как строить отношения в семье – не понимаю...

Женщина порылась в сумке и, найдя там блестящую обертку от жвачки, скатала шарик из фольги и неловко, по-женски бросила его вороне.

– Так все-таки ты виноват, что семья распалась?

– Все виноваты. – Максим поморщился. – Попробую объяснить. – Он вздохнул. – Она была моложе на 10 лет. Красавица, поэт, балерина. Умница... – Он снова посмотрел на отлетевшую, но вернувшуюся к блестящему шарику птице. – Местами умница. Я любил ее безумно... – Он снова замялся. Рассказывать о своих чувствах другой женщине, на первом свидании было чудовищной глупостью, но он уже не мог остановиться. Рухнувший пять лет назад мир снова захватил его. Был ли он виноват? Конечно, но по-другому он в то время не умел и не хотел.

– То есть ты хочешь сказать, ты был мудрее, старше. А она-то тебя любила?

– Очень. Но видишь ли в чем проблема... – Макс замялся, думая о том, стоит ли говорить то, что было у него на душе, но потом решил, что хуже не будет. – Понимаешь, по своему опыту я убедился, что выйдя замуж женщина напрочь отказывает своему супругу в способности здраво мыслить. И я видел это не только в своей семье.

– Ну-ну.

– Правда. Если я что-то делаю, она будет настаивать на своем варианте, отметая то, что я тоже человек разумный и я тоже думаю о последствиях, и если я делаю что-то, касающееся лично меня, то, наверно, я знаю лучше, чем она, все нюансы. Знаешь, как в том анекдоте: «Папа, а пока ты не женился, кто тебе говорил, как водить машину?» А женщины, как правило, пытаются меня изменить, абсолютно не заботясь о том, что это изменение сильно ударит по моему внутреннему миру.

– Общие слова, Максим.

– А что ты ожидала? Вот я и позволил ей залезть себе на шею. В своей любви я был слеп и не умен. Вот она и залезла так высоко, что свалилась. После развода, конечно нашлись советчики, которые говорили, что если бы я поставил ей фингал, то сохранил бы семью. Но это был бы не я. Я никогда на женщину не поднимал руки. Даже на своих детей никогда не кричал. А... Да ну его... – Макс махнул рукой и закрыл ладонью глаза. – Извини, Ника. Вывалил я на тебя все это. Никогда никому не говорил. Прости, – пробурчал он. Женщина прижалась к нему боком и попыталась положить ему на плечо голову, но Макс был намного выше ее. Нике пришлось взять его за руку.

– Обещаю тебе. – Она сглотнула и потерлась лбом о его плечо. Женщина подняла лицо и пристально посмотрела в его глаза. – Обещаю тебе, Максим Яцкевич. Торжественно обещаю. – Согнув руку в локте Ника подняла ее в пионерском салюте. Она дурачилась, но Макс видел, что в глазах стоят слезы. – Если ты будешь добр... – Она прокашлялась, и уже ровным голосом продолжила. – Ты никогда об этом не пожалеешь...