Невинные дела. Роман - [76]

В этом раздраженном состоянии Уайтхэч на другой день и пребывал в своей лаборатории ь1, когда секретарша сообщила, что с ним желают говорить по телефону.

- Кто? - недовольно спросил Уайтхэч.

- Мужской голос. Не назвал себя…

- Спросите, кто.

Через минуту секретарша вернулась:

- Профессор Чьюз.

- Чьюз? - Уайтхэч был крайне изумлен: вот уж кого он никак не ожидал! Чтобы после того неприятного разговора Чьюз сам, первый, позвонил! Непонятно…

Уайтхэч прошел из лаборатории в кабинет, взял телефонную трубку. Да, Чьюз желал с ним встретиться. Уайтхэч просил приехать к нему домой вечером; принять Чьюза в государственной лаборатории он не решался.

Телефонный звонок настроил его еще более тревожно. Что-то ему подсказывало, что посещение Чьюза связано с катастрофой на аэродроме. Зачем, в самом деле, Чьюзу понадобилось встретиться с ним?

Предстоящая встреча была чрезвычайно неприятна. Но уклониться от нее было невозможно. Да, наконец, он и хотел знать, что нужно от него Чьюзу.

Чьюз прибыл точно в назначенный час. Уайтхэч ждал его. Оба ученых холодно поклонились друг другу, избегая рукопожатия.

- Возможно, вы догадываетесь, профессор Уайтхэч, о чем я хочу говорить с вами? - начал Чьюз и, не ожидая ответа, добавил: - Я читал ваше заключение по поводу несчастного случая во время вчерашнего испытания. Да, несчастного случая… - повторил он с явной иронией.

Уайтхэч, насупившись, ждал.

- Не думаю, чтобы это было похоже на заключение ученой комиссии, - так же иронически продолжал Чьюз. - Впрочем, это мое личное мнение… Мы расходимся с вами, профессор Уайтхэч, во взглядах. Но до сих пор я считал вас ученым. Позвольте же предложить вам, как ученому, один вопрос. Когда вы были у меня, вы заявили, что нужные вам лучи вы скоро откроете, потому что под вашим руководством работает инженер Ундрич. Так вот: означает ли это, что вам известна сущность изобретения Ундрича?

Уайтхэч был застигнут врасплох. Вот, что все время мучило его, ставило в ложное положение…

- Странный вопрос! - сказал он. Он хотел произнести это пренебрежительным тоном, но сам почувствовал, что не получилось. - Во всяком случае, я не считаю для себя возможным отвечать…

- Почему же? - мягко, почти дружески спросил Чьюз. - Ведь я же не прошу сообщить мне, в чем эта сущность. На военный секрет я не посягаю. Прошу сказать одно: вы-то сами знаете этот секрет?

- Мне нечего добавить к тому, что я сказал, - угрюмо отвечал Уайтхэч.

- Боже мой, - усмехнулся Чьюз, - это ответ не ученого, а министра в парламенте! Впрочем, профессор Уайтхэч, вы сказали гораздо больше, чем предполагаете.

Чьюз поднялся, поклонился и вышел. Теперь уже Уайтхэч готов был остановить его, спросить, узнать, что это все значит. Но он удержался.

В самом деле, что все это значит? Зачем Чьюз приезжал к нему? Чьюз хотел узнать у него, известен ли ему секрет изобретения Ундрича. Значит, он предполагает, что секрет может быть Уайтхэчу и неизвестен. Откуда такое предположение? Зачем Чьюзу это знать? Почему он хотел это узнать именно теперь, после катастрофы на аэродроме? Нет ли тут прямой связи?

Чьюз уже давно уехал, а Уайтхэч, сидя в своем кабинете, продолжал ломать голову над смыслом неожиданного визита. Как Чьюз сказал? «Мы расходимся с вами во взглядах, но до сих пор я считал вас ученым. Позвольте предложить вам вопрос как ученому…» Как ученому… Чьюз, несмотря на расхождение во взглядах, доверяет его научному авторитету… Зачем же ему понадобился авторитет Уайтхэча? Значит, Ундрич для него не авторитетен? Даже после такого изобретения? И изобретение не авторитетно? И это как раз после несчастного случая на аэродроме! А если тут действительно преступление? Очевидно, что-то Чьюз знает… Сколько иронии было в его словах: «Несчастный случай». Ах, какую глупость он сделал, что уступил и согласился подписать заключение комиссии. Какая неосторожность!

Уайтхэч потянулся к телефонному аппарату на столе и набрал номер.

- Алло! Мне нужен президент. Да, да, сам президент, господин Бурман. Говорит профессор Уайтхэч. Да, нужен немедленно, срочно… Заседание? Хорошо, как только освободится, прошу позвонить мне…

Уайтхэч положил трубку. Черт возьми, положение тревожное! А если у Ундрича нечисто? Разве в самом деле не оказалось неожиданным его изобретение? Разве можно было предположить, что он способен на него? Кто проверил изобретение, кто его принял?

Уайтхэчу вдруг отчетливо припомнилось то заседание у президента Бурмана, когда Реминдол требовал, чтобы пока, до открытия настоящих лучей, хотя бы что-нибудь «эффектно» показали. «Хотя бы только показать, но эффектно показать», - повторял генерал. Он вспомнил свое смущение. Как он был наивен! А президент, видимо желая подбодрить его, объяснил, что это просто дипломатия, а, известно, дипломатия для того и существует, чтобы обмануть и припугнуть противника. «Я ученый, а не дипломат», - ответил он им. Конечно, какой он дипломат! Его обвели вокруг пальца. Нашли «ученого» посговорчивее - Ундрича. А что, если вся эта история с разделением на отдельные лаборатории была придумана Реминдолом, чтобы развязать Ундричу руки?..