Невинные дела. Роман - [48]

Так печально кончился первый, идиллический период в жизни Бена Дакнайра.

Следующий период был героическим и начался с того, что Бен пристрелил некоего мелкого бизнесмена, которого настолько прельстила благородная наружность юноши, что почтенный делец приблизил его к себе в качестве коммивояжера. Об этом своем первом «мокром» деле Бен не мог вспомнить без стыда: оказалось, что он плохо рассчитал: наличность, которой он завладел, была мизерно мала, все лежало на текущем счету, которым, как узнал Бен из газет, овладели наследники покойного. Бен был взбешен несправедливостью: разве он для них работал? Зато в следующих делах он оказался уже расчетливее. Бен помнил только наиболее интересные случаи. И, конечно, не мог забыть самого последнего, когда он польстился на наличность одного крупного адвоката. Тут его и застукал сам хозяин со слугой в тот момент, когда Бен слишком увлекся операцией по вскрытию письменного стола. Под дулами двух револьверов Бен капитулировал. В суде его защищал другой адвокат, противник и конкурент того, которого так неудачно пытался ограбить Бен. Именно его защитник и внушил Бену мысль опираться на то, что им руководили мотивы идейного порядка: адвокат, в чей дом он проник, был прогрессивно настроен, выступал в политических процессах в защиту радикалов, и он, Дакнайр, получив точные сведения, хотел только раздобыть документы, компрометирующие этого скрытого иностранного агента и доказывающие его связь с красными. Заявление вызвало сенсацию, местная газета напечатала портрет Бена под крупным заголовком «Разоблачитель коммунистов», судья благосклонно преклонил ухо к речам молодого человека, но Бен, по неопытности в таких делах, настолько безнадежно запутался, что вызвал у публики лишь смех. Судья имел бестактность приговорить «разоблачителя» к трем годам тюрьмы. Впрочем, защитник утешал его тем, что маневр с «красными» даром не прошел: за чистый грабеж Бен так дешево не отделался бы. Итак, пошел третий, тюремный период биографии Бена Дакнайра. О нем Бен не любил вспоминать. Впрочем, длился он недолго, вовсе не три года. Уже на второй год Бен приглянулся знаменитому Хандербейсту, прославленному «королю штрейкбрехеров» (кличка, которой он гордился). «Король» объезжал тюрьмы в поисках «вольной рабочей силы». Хандербейст откупил Бена; пошел четвертый, так сказать, производственный период в жизни Бена, когда он подвизался в интересах и во славу отечественного свободного предпринимательства. Довольно беспокойное это было дело и малопочетное. Сплошь и рядом приходилось вступать в схватки с рабочими, защищавшими свои права. Все это Бену не нравилось хотя бы уже потому, что он по-прежнему так же ревниво заботился о своей наружности. Да и, кроме того, ему уже приближалось к тридцати - возраст, когда хочется чего-то определенного, устойчивого. Именно в этом возрасте юношескую стройность и юношескую мечтательность меняют на уважаемое брюшко и солидную деловитость. Хватит буйной романтики - нужно спокойное дело! И Бен Дакнайр нашел его, нашел самого себя.

Однажды некий коллега по штрейкбрехерскому делу, очевидно с такой же, как и у Бена, многогранной биографией, заметил, что они, в сущности, зарабатывают гроши, а вот есть дело, где людей умеют ценить. Так Бен Дакнайр услышал о существовании ордена «Вольных тюремщиков вредных мыслей». А так как Бен, естественно, желал быть по возможности дороже оплаченным, он вскоре узнал всю подноготную об ордене. Нужно сказать, что теоретические принципы, на которых основался орден, не так уж его интересовали: интересоваться теориями он вообще считал ниже своего достоинства. И все же это была первая теория, которая пришлась ему по душе; главное, что его пленило, - это ее предельная простота: объявить мысль вредной и загнать ее в тюрьму. С детских лет, когда школьную скуку он променял на веселую жизнь карманника, Бен чувствовал инстинктивное отвращение к мысли как таковой. Словом, теория ордена была настолько несложной, что с легкостью уместилась даже в голове Бена. Но его больше интересовала практическая сторона дела, которая заключалась в том, что орден был золотым дном. Зачем пристреливать и грабить господ бизнесменов, когда гораздо прибыльнее помогать им грабить народ? Помимо прибыльности, это было, наконец, то спокойное дело, которое жаждала его остепенившаяся душа - вполне спокойное, ибо оно находилось в трогательной дружбе с законом. Ведь «вольные тюремщики» - младшие братья самых обычных тюремщиков, а те, как известно, опора закона. Так начался новый и последний период в жизни Дакнайра, теперь уже Бернарда Дакнайра - период государственной деятельности.

Бернард Дакнайр не знал и не хотел знать истории ордена, и потому ему было ничего не известно о том, что основатели его хотели и в название ордена и в его ритуал перенести мистические черты когда-то знаменитых «вольных каменщиков»: орден также делился на ложи, во главе их стояли мастера, а во главе всего ордена - великий магистр. Поэтому Бернарда Дакнайра несколько удивил церемониал посвящения его в «братья»: белые балахоны с изображением человеческого черепа за тюремной решеткой (эмблема ордена), бессмысленно-таинственные восклицания и преподнесенная ему крупнокалиберная пуля, над которой он должен был поклясться, что он «примет ее в сердце», если изменит ордену.