Невинные дела. Роман - [45]

По плану теперь надо было просить слово Джону Джерарду. Он заготовил убедительную речь. Но президентская телеграмма так поразила его, что он растерял свои доводы и сконфуженно, сбиваясь, сказал лишь несколько слов. Он говорил о том, что даже двадцать пять процентов - это мало, и надо бастовать. Да, решительно бастовать! Но вот если бы администрация согласилась на тридцать… Ну что ж, пожалуй, тогда можно подумать… Можно и согласиться… Хотя, конечно, надо подумать…

Речь была настолько неуверенна, что даже сторонники Джерарда постеснялись ему похлопать.

Том Бейл сильно волновался. Товарищи поручили ему выступить сегодня, и он понимал всю ответственность выступления перед таким собранием. И в то же время он кипел от негодования, от ненависти к врагам, от возмущения их лицемерием и хитростью.

Начал он тоже неуверенно, но вскоре негодование само собой вылилось в гневные, язвительные слова.

- Господин Пумферц пугает нас нападением Коммунистической державы, - говорил Бейл. - Вы помните, товарищи, господин Пумферц предсказывал в свое время близкое падение коммунистической власти. Он говорил, что она слаба, ее не поддерживает народ, она разоряет страну… А теперь, по словам Пумферца, выходит, что эта власть сильна, она даже готова завоевать весь мир. Почему же мы теперь должны верить тому самому Пумферцу, который обманул нас тогда? Он говорит, что она готова напасть на нас, но вспомните: ее войска никогда не были у нас, а вот наши войска топтали ее землю, пытались изменить там порядки, пытались захватить ее богатства. Кто же и на чей образ жизни посягал? Пумферц говорит, что мы должны защищать от нее цивилизацию. Но эта великая страна грудью, один на один, защищала цивилизацию от фашистов, когда наши войска еще спокойно отсиживались дома. Господин Пумферц хочет, чтобы мы забыли об этом. Да нет, ему и этого мало! Он хочет, чтобы мы защищали цивилизацию и демократию вместе с фашистами. Только вот что, господин Пумферц: когда вы сидели в своем кабинете, мы сидели в окопах, - мы увидели, мы узнали фашистов, нет, мы не забудем их! Нечего сказать, хороша ваша демократия, если ее готовы защищать Пумферц и Бурман вместе с фашистами! И вот ради этого мы, наши семьи, наши дети, должны голодать? Господин директор рассказал здесь о материальных затруднениях фирмы. Он говорил и о ее благородстве: еще бы, она бросает нам двадцатипроцентную подачку. В последний момент господин директор еще разжалобился: подкинул пять процентов. Нашлись и у нас такие, просят: пожертвуйте еще пять процентов - и спасибо вашей милости, будем довольны! Стыдно! «Прожекторное общество» получило от правительства на переоборудование завода многомиллионную субсидию. Об этом господин директор стыдливо молчит.

- Ложь! - Сидевший за столом господин Тинтерл вскочил, его розовые щеки стали от негодования багровыми. - Ложь! Коммунисты лгут. Требую доказательств!

В зале поднялся невообразимый шум. Раздались крики: «Пусть говорит Бейл! Дайте ему говорить!» - «Ага, не понравилась правда!» - «Кому густо, а кому пусто!» - «Жертвы пополам, а прибыли нам!»

Господин Тинтерл, все такой же разъяренный, продолжал выкрикивать в зал: «Доказательств!.. Доказательств!.. Мы подадим в суд! Клевета!» Председатель тщетно стучал: буря не утихала.

Наконец Том получил возможность говорить:

- Товарищи, то, что я сказал, - правда. Да сами подумайте: завод переоборудуется под правительственные военные заказы - неужели правительство не даст субсидию?

- Доказательств! - снова крикнул Тинтерл.

Толпа ответила возгласами негодования. Тинтерл выскочил из-за стола и почти бежал из зала. «Скатертью дорога!» - кричали ему вслед.

- Товарищи, - продолжал Том, - директор предостерегает вас от смутьянов. Ясно, на кого он намекает. Он говорит, что мы только прикидываемся вашими друзьями. Зачем прикидываться друзьями рабочих тем, кто сам рабочий! Прикидываться нужно тем, кто вот сюда, в этот цех, залетает из столицы на каких-нибудь полчаса, да и то лишь затем, чтобы поддержать хозяев.

- Я протестую против демагогии! - Пумферц поднялся, весь красный. - Я вижу, здесь верховодят коммунисты. Я предупреждаю: Федерация Труда не санкционирует забастовку. Она будет объявлена незаконной.

Господин Пумферц повернулся и с достоинством направился к выходу. Его проводили криками негодования.

- Кланяйтесь президенту Бурману! - донесся до него возглас, когда он ступил на порог.

Возмущение собрания дошло до предела, отовсюду неслись выкрики: «Довольно! Голосовать!»

В этот момент за столом президиума снова появился господин Тинтерл. Председатель собрания основательно поработал ключом, прежде чем водворилась относительная тишина. Господин Тинтерл поднялся из-за стола.

- Я уполномочен господином директором заявить… - начал он торжественно: - заявить, что директор не хочет доводить дело до конфликта. Он решил удовлетворить просьбу рабочих.

Раздались аплодисменты. Том Бейл, почуяв неладное, вскочил на перевернутый ящик и из глубины цеха, через головы рабочих, крикнул:

- Вы согласны на пятьдесят процентов?

Тинтерл замялся.

- Ваш оратор говорил: тридцать процентов. Господин директор уполномочил меня на тридцать процентов.