Невинность и порок - [26]

«Моя сестра!» — эти два слова ему пришлось повторять десятки раз, и, переводя дух во время короткой паузы, он умоляюще обратился к Селине:

— Я хочу заняться игрой. Встань у меня за спиной, не поворачивайся ни вправо, ни влево, взгляд не отрывай от стола и постарайся разобраться в правилах игры.

Селина сделала, как он сказал, и увидела множество золотых монет, сложенных в кучки по краям стола, и пальцы, хватающие их беспрерывно, словно хищные когти.

Впервые она наблюдала за мужчинами и женщинами, целиком отдавшимися игре случая, ощутила их напряжение и взрыв эмоций, когда они выигрывали или оставались в проигрыше.

Вначале Селина очень боялась, что Квентин Тивертон проиграет. Ей было хорошо известно, что уже через несколько часов по прибытии в Баден-Баден он влез в долги.

Нужно было оплачивать номер в отеле, слишком дорого ему обошлись наряды, заказанные для Селины, и собственные костюмы. К обеду им подали специальное, янтарного цвета вино, про которое Тивертон сказал, что оно выдерживается в бутылках с «золотой» пробкой.

«Что будет, если он проиграет?» — задавалась вопросом Селина. Ее пальцы вцепились в спинку его стула и не ослабляли хватку, пока она с облегчением не увидела, что кучка монет перед ним увеличилась.

Селина почувствовала, что, занятый игрой, Квентин совершенно забыл о ее существовании.

И действительно, когда один из представленных ей только что джентльменов подошел к ней с разговором, Квентин не обратил на это никакого внимания.

— Могу ли я принести вам что-нибудь выпить, мадемуазель? — спросил француз.

— Нет, благодарю вас, — ответила Селина. — Я слежу за тем, как играет мой брат, и мне не хотелось бы отвлекаться.

— Объяснить вам правила игры? — предложил француз. — Или вы их знаете?

— Для меня это пока китайская грамота, — робко призналась Селина.

— Я буду счастлив взять на себя роль учителя. Давайте подойдем к соседнему столу.

Не зная, как ей следует поступить, но посчитав, что будет грубостью отказать любезному кавалеру, Селина позволила ему увести себя туда, где крутилась рулетка.

Она, стоя в стороне, наблюдала, как движется, подпрыгивая, маленький белый шарик, а деньги переходят из рук в руки и золото теряют те, кто поставил на неверный номер.

Ее спутник, пожалуй, безуспешно пытался втолковать Селине «сложную» механику игры в рулетку, разницу выигрышей или потерь, когда ставки сделаны на одну цифру или на комбинацию цифр.

И тут крупье провозгласил:

— Faites vos jeux, messieurs et mesdames![1]

Селина сказала:

— Я почему-то уверена, что на этот раз выпадет двадцать девять!

— Тогда мы должны поставить на этот номер, — поспешно сказал ее учитель.

Он поставил несколько золотых кружочков напротив этой цифры, прежде чем Селина успела задержать его руку.

— Я могла… ошибиться, — запротестовала она.

Но ее возражения запоздали. Крупье объявил:

— Vingt neuf noir[2].

— Я была права? — в изумлении воскликнула Селина.

— Говорят, что красивой женщине всегда везет, когда она в первый раз принимает участие в игре. Это уже стало традицией, — улыбнулся француз.

Когда распределяли выигрыш, он сгреб кучку монет со стола и ссыпал их в ладонь Селине.

— Зачем? Это ваши деньги! — противилась она.

— Вознаграждение за риск, — шутливо отозвался француз.

— Рисковали вы, а не я! — возражала Селина. — Я не могу принять это, месье.

— Вы вдохновили меня на риск!

— Нет, пожалуйста… У меня и в мыслях не было участвовать в игре.

Она произнесла это так убежденно, что француз несколько опешил:

— Ясно теперь, что вы, мадемуазель, новичок в казино и незнакомы с общепринятыми здесь обычаями. Но если вас это устроит, я заберу деньги обратно с условием, что вы подскажете мне номер, на который я их вновь поставлю.

— Я боюсь… что не осмелюсь… повторить… — Селина запиналась буквально на каждом слове.

— Пожалуйста, попытайтесь, — уговаривал ее француз, как будто вся жизнь его зависела от решения этой едва знакомой ему девицы.

У Селины не было ни сумочки, ни кошелька, куда можно было сложить монеты. Она так и держала их на раскрытой ладони и невольно следила за прыгающим над вращающимся кругом белым шариком.

Она была почему-то уверена, что число двадцать девять выпадет еще раз. Откуда в ней была такая уверенность, она и сама не понимала. Нервная дрожь охватила ее. Казалось, что подскоки шарика передаются ей, заставляя трепетать, или, наоборот, она управляет его бездумной пляской по кругу.

— Делайте ставки, месье и мадам!

Голос крупье не имел никакого выражения. Это был механический голос, и таким же безжизненным голосом Селина негромко произнесла:

— Ставьте!

Француз нагнулся к столу и успел сделать ставку в последний момент.

Колесо завертелось, шарик начал скачку. Продолжалась она недолго и происходила в полном молчании.

Селина выиграла вторично и теперь уже смотрела на мужчину, вовлекшего ее в игру, с торжеством. Глаза ее засияли.

— Теперь я могу с вами расплатиться и имею право на свою долю.

Его бледное лицо стало еще бледнее.

— Попытайтесь еще раз, — настаивал он.

Селина решительно мотнула головой:

— Нет, мое везение кончилось. Я не игрок и не хочу им становиться. Я должна вернуться к брату и рассказать ему, что произошло.