— Я ничего не мог с собой поделать. Ты была как раненая птичка, — тихо произнес он.
Ее смущали его красноречивые глаза, но она не могла, не хотела отвести взгляд. Теперь его рука скользнула ей на затылок, и ее лоно начало плавиться. С ее голосом тоже что-то творилось, появились грудные нотки, будто она старалась соблазнить его. Она сделала неимоверное усилие, чтоб говорить нормально.
— А еще ты смастерил з-загоны для… — она отчаянно боролась с собой, пытаясь не замечать его затуманенный взгляд, — для моих больных зверушек, — тяжело дыша, закончила она.
Последовало долгое, глубокое молчание. Лоркан сверлил ее взглядом. Едва не теряя сознание, она прикрыла глаза и качнулась к нему. Ее груди легко коснулись его груди. Заметив это, она стыдливо отодвинулась, а ее соски болезненно напряглись и жесткими бутонами обозначились под тонкой тканью платья.
— Кетлин, я, наверно, мог бы обыскать всю Ирландию вдоль и поперек, — сказал он таким глубоким и страстным голосом, что ее тело пронзило током, — но вряд ли нашел бы еще такую, как ты, — любящую, добрую, прекрасную.
Смысл комплимента наконец дошел до ее сознания, и ее глаза вспыхнули.
— Я никогда в жизни не была прекрасной!
— Ошибаешься. Ты была прекрасной даже в детстве. Пичужка в косичках штопором и в очках размером со сковородку, — ответил он, заставляя ее улыбнуться.
— Все ясно. Издеваешься, — нервно сказала Кетлин.
— Нисколько. Ты была прекрасна, потому что любила все живое. У тебя было доброе сердце. А теперь… — Лоркан с благоговением ласкал взглядом ее лицо. — Скажу откровенно: от взгляда на тебя у меня замирает дыхание, — тихо произнес он.
Не может быть. Надежда кружила голову. Он находит ее привлекательной! Даже желанной. Это невозможно себе представить. В ней пробудилась женщина.
— Лоркан… — Даже тембр ее голоса изменился.
— Хочу целовать тебя, — простонал он и надрывно добавил: — Каждый дюйм! Всю ночь заниматься любовью… — И раздавил ее губы своими губами…
Кетлин пришлось приостановить украшение торта. Слишком дрожали руки. До конца жизни не забыть ей этот взрыв любви и желания.
Пораженная тем, как неистово хотелось ей, словно какой-то развратной девке, сорвать с себя одежды и подставить тело его поцелуям, она единственным доступным способом защитилась от самой себя.
Ей захотелось показать себя светскому Лоркану утонченной девушкой, а не какой-то там деревенщиной, готовой пасть перед поцелуем, пусть и самым искусным. И она позаимствовала реплику из недавно виденного кино.
— Постой. Я на это не пойду, — как можно хладнокровнее произнесла она, когда ей удалось перевести дыхание, — пока не будет кольца у меня на пальце.
В фильме героиня ускользнула, оставив героя рвать на себе волосы. Но тут была реальность, и губы Лоркана влекли ее как магнит. В его глазах явственно читался зов плоти.
— Целуй меня, Лоркан, но больше — ни-ни! — грудным голосом взмолилась она.
Он крепко сжал челюсти.
— Не смогу. Если это все, лучше не начинать, — проскрежетал он, жгучим взглядом скользя по ее приоткрытым губам. — Мне поцелуев мало. Рассудок велит уважать твое решение, но тело требует овладеть тобой, и мне ясно, на какой стороне перевес.
Ей стало страшно. Она отодвинулась, чтобы совсем не потерять голову и не дать ему зайти еще дальше.
Это просто похоть. Глупо воображать нечто большее. Мать неоднократно предостерегала ее, что Лоркан и Гарри будут пытаться совратить ее, но любовь никогда не войдет в расчет. А если бы и вошла, ни один Фитцджералд не женится на незаконнорожденной дочери своей прислуги.
— Никогда! Никогда! Никогда! — твердила мать на грани истерики.
А Кетлин не собиралась вручать свою девственность никому, кроме своего мужа. Она глубоко вздохнула и подчинилась холодному рассудку.
— Давай все это забудем. По правде говоря, Лоркан, я хочу большего, чем ты в состоянии дать. — Она стиснула зубы: ее мечты разбивались вдребезги. Горделиво подняв голову, она посмотрела ему прямо в глаза. — Ты не подходишь мне как мужчина.
Он остолбенел и с побелевшими губами уставился на нее, будто она надавала ему пощечин. Пряча глаза, Кетлин собрала рассыпавшиеся предметы и закрыла перед онемевшим Лорканом дверь.
Бросившись на кровать, она выплакала свое горе, истерически рыдая в подушку. Какая несправедливость: стоило лишь понять, до чего ей дорог Лоркан, как тут же пришлось накинуть узду на свои чувства.
Под утро, свернувшись калачиком, она услышала, как Гарри, спотыкаясь, топает вверх по лестнице. Он снова был пьян, что случалось с ним все чаще и чаще. Наверняка он разбудит Лоркана и опять будет кричать. Это невыносимо.
Она тихо выбралась из комнаты.
— Тс-с! — предупреждающе шепнула она, указав пальцем на комнату Лоркана, расположенную дальше по коридору.
— Кетлин! Вот кто мне нужен! — радостно вскрикнул Гарри.
Он затолкал ее в комнату и повалил на кровать. Накрыв своим телом, он начал стаскивать с нее рубашку. Кетлин беспомощно отбивалась.
Она хотела закричать, но он прикрыл ей рот своим ртом, отвратительно мокрым, и ошеломил тем, что стал щекотать ее. Она извивалась угрем, истерично хихикая сквозь испуг и раздражение.
