Невидимый мир - [4]

Шрифт
Интервал

В среду Петров просмотрел список — среди восемнадцати мужчин оказалась и одна женщина. Он случайно встретил ее возле кооперативного дома, где жил их одноклассник… «Ваше лицо мне знакомо» — слово за слово, и стало ясно, что все они учились в одном классе, в классе барышни Сарыковой, и даже сидели друг за дружкой.

Просмотрев список, Петров решил, что теперь можно позвонить и самой учительнице. Все было готово к предстоящему торжеству. Он медленно набирал номер, фигурировавший и в старых и в новых телефонных справочниках.

Листая их на протяжении стольких лет, он иногда замечал эти знакомые цифры, но обычно тут же кто-нибудь входил, отвлекал его каким-то вопросом… Вертелся диск, и номер терялся среди других номеров, такой же обезличенный, ненужный…

— Алло, — послышался немощный старческий голос, и Петров вдруг осознал, что учительнице уже восемьдесят пять лет.

— Это барышня Сарыкова? — спросил он.

— Да, — отозвался голос, но Петров, делавший с большим опозданием одно открытие за другим, вспомнил, что у учительницы были две сестры, такие же старые девы. Если ничего не изменилось, то как узнать, которая из барышень Сарыковых сейчас у телефона? Он совершенно растерялся. Помнится, учительницу звали Светлой, но он так привык с детства называть ее «барышня Сарыкова», что ни за что на свете не мог нарушить магию этих слов. И так странно это было — предполагать какую-либо связь между голосом, который сейчас отвечал ему, и именем Светла.

Поэтому он сказал:

— Извините, я не ошибся? Мне нужна бывшая учительница начальной школы имени Неофита Рильского. Мы начали учиться как раз в конце войны. Первой мировой, естественно. Тогда еще в школах размещали госпитали, и нас переводили из одного здания в другое. Сначала мы были на улице Раковского, потом еще где-то в центре Софии, а закончили первый класс на улице Алабина…

— Да, это я. — Голос зазвучал бодрее. — Кто звонит?

— Барышня Сарыкова! — Петров страшно взволновался, не сознавая, какое это счастье для него, что жена на родительском собрании и не может все испортить своей иронией. — Это Петров. Георги Петров. Сын старого Петрова, инженера.

— Помню, конечно. Худенький Жорко с третьей парты у окна. Хорошо, что ты позвонил.

— Как, вы помните? — Петров задохнулся. — Какое счастье! Знаете, я давно хотел…

— Ничего, ничего. — Учительница прервала его. — И другие звонят, вспоминают старую учительницу. Только это у меня и осталось. Сейчас вот ты позвонил…

— Я не только от своего имени. — Петров чувствовал себя почти первоклассником, таким смущенным и счастливым! — Мы, весь наш класс, хотим вас пригласить… В пятницу, у меня… Маленькое торжество в вашу честь. Посмотрите на нас, и мы извинимся — за то, что так долго…

— Конечно, я буду. Не беспокойся.

— Симеон заедет за вами на такси. Без пятнадцати семь. Помните, Симеон Геров, отец у него погиб на войне, на той…

— Помню, помню, бедный мальчик. Значит, у него все в порядке…

— Да, — гордо ответил Петров. — Мать во всем себе отказывала, но дала ему образование. Учился в Чехии…

Он совсем забыл о том, как давно это было, и о том, что Симеону тоже скоро на пенсию.

— А он знает адрес?

— Разумеется! — воскликнул Петров. — Сколько раз мы к вам приходили с цветами!.. До свидания, до пятницы…

Он опустился на мягкую потертую кушетку возле телефонного столика, сколько он помнил себя, она всегда стояла здесь. Жена знала об этом, иной раз говорила, что, видно, кушетка и телефон были рядом с самого начала, когда в Софии насчитывалось не больше тысячи частных абонентов, с того 1908 года, когда был построен этот дом, а ее мужа еще и на свете не было. «1908» — эти цифры были выложены на полу вестибюля, каждый входящий ступал на них. Петров, как и другие старые жильцы, кто знает почему, берег эти цифры, но жены, дети, внуки и все остальные, по разным поводам приходившие в этот старомодный дом, давно не обращали на них внимания. Сейчас жены не было дома, некому было нарушить его блаженное состояние ворчаньем. А то ведь она еще заявит, что его отец нарочно поставил кушетку у телефона, потому что так же, как и сын, после каждого более или менее волнительного разговора чувствовал потребность расслабиться. И добавит, что его отец нарочно приобрел эту сверхтяжелую мебель, чтобы нельзя было сдвинуть ее с места, чтобы они вместе (мебель и муж) с годами заглушили всякое стремление к переменам даже у такого жизнерадостного человека, как она…

Петров свыкся с подобными обвинениями, выслушивал их молча и считал несправедливыми. Но они увеличивали в нем чувство неловкости, которое так часто мучило его, и он стеснялся каждого своего жеста, каждого слова. Иногда он пытался сопротивляться: «Разве я мешал тебе сменить мебель?»

Это приводило ее в бешенство.

«Да, не мешал, не мешал, но и не помогал ничем!» — кричала она.

Но сейчас жены не было, она отсутствовала не только дома, но и в его душе — вместе со всем тем неприятным, что она обычно говорила или могла наговорить. Петров погрузился в ласковое прошлое, оно прикасалось к нему детскими губами, слабыми пальчиками; таким он был — чистым, невинным существом; погрузился в плеск такой белоснежной сейчас, в его воспоминаниях, мыльной пены, превращавшей его содранные коленки в цветы — символ детства; потом радужные мыльные пузыри слились с нежной голубизной матросского костюмчика — носил ли он такой костюмчик или только мечтал купить, если родится сын…


Еще от автора Димитр Коруджиев
Дом в наем

Главный герой этой повести пишет сценарий, который представляет собой не что иное, как пересказ глубоко поэтичного болгарского фильма „Томление на белом пути". Я выражаю большую признательность Николе Корабову за то, что он позволил вернуть литературе сюжет, почерпнутый в свое время из рассказов Константина Константинова. Любое сходство с действительностью, любое подобие истинным событиям случайно и непреднамеренно.


Дом Альмы

Главный герой книги, страдающий артритом, отправляется в Стокгольм к целительнице Альме. Самые разные люди собрались в ее доме."Человек – это целый мир. Нельзя забывать, что человек – самый совершенный инструмент в природе. Вещи, которые нас окружают, обязаны нам служить, быть посредниками между нами и безграничными пространствами, в то время как они лишают нас сил. Да, чувство собственной силы обманчиво. В самом принципе существования цивилизации допущена какая-то ошибка…".


Рекомендуем почитать
И конь проклянет седока

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Танья

Рассказ из журнала «Дружба Народов №1, 1998».


Кроме тебя одного

Сергей Иванович СтешецКРОМЕ ТЕБЯ ОДНОГОповестьТула: Приок. кн. изд-во, 1991.Геннадий Мануйлов, физрук из глубинки, едет на БАМ, чтобы поправить финансовое положение своей семьи. По дороге он становится жертвой ограбления, и, не найдя в себе сил вернуться домой с пустыми руками, становится бомжом по кличке Кешка.


Российский колокол, 2015 № 7-8

Давайте знакомиться! Я – Анастасия новый шеф-редактор этого творческого издания. Со многими из вас, кстати, мы уже познакомились заочно, во время подготовки этого выпуска: с кем-то было «живое» общение по телефону, а с кем-то – переписка посредством электронной почты. Но тоже живая, эмоциональная, легкая и непринужденная.И сегодня, когда журнал готов, я, пролистывая номер, чувствую, как от его страниц веет теплом. По-другому просто не может быть, ведь среди круговорота букв на его страницах скрывается часть души, жизни, эмоций авторов.


Бездна

За этот роман Кристоф Оно-ди-Био, французский писатель и журналист родом из Нормандии, получил две престижнейшие французские премии по литературе – Гран-при Французской академии и премию Ренодо. «Бездна» – это и детектив, и любовная история, и философская притча, настолько роман многослоен и глубок. Но прежде всего это классический французский экзистенциальный роман – о смысле бытия, о пограничности человеческого существования и человеческой сути.В качестве журналиста Сезар объездил весь мир, видел страшные разрушения, смотрел в глаза смерти, наблюдал блеск и тщету светского общества.


Деловое общение, или Школа жизни

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.