Невидимые преступники - [5]

— Исчезла! — такими словами встретил их Михал.

— Кто, уборщица? — не понял Индржих.

— Неужели "Композиция"?! — выдохнула Сандра, рухнув на стул.

Михала вдруг осенило.

— Уборщица! — взревел он. — Никто, кроме нее, сюда не мог бы проникнуть. Замок в порядке.

Он открыл дверь в коридор:

— Пани Гронкова, пожалуйте сюда!

Снизу раздалось испуганное "иду".

Все трое устремились уборщице навстречу: Михал с надеждой, Сандра с опасением, Индржих, сгорая от стыда. Скромная женщина лет сорока, всегда честно трудилась, а теперь вот такое обвинение… Но стоило Индржиху взглянуть на Гронкову, как он понял: это ее рук дело.

— Пан мастер, — запричитала она, — меня посадят в тюрьму!

— Куда вы дели картину? — хрипло выдавил из себя Михал.

— Я поставила ее во дворе.

Не говоря ни слова, художник кинулся вниз по лестнице, но тоненький голосок пани Гронковой заставил его остановиться.

— Ее там уже нет.

— Тогда где же она?

Лицо Михала, до сих пор мертвенно-бледное, вдруг стало синевато-красным. Сандра остолбенело подумала: "Если его хватит удар, это будет на моей совести".

Уборщица беспомощно опустила руки и кивком головы пригласила всех в свою квартиру. К шкафу была придвинута рама с натянутым холстом, на нем ни помарочки, ни штриха, будто его только что купили в магазине.

— Я даже не успела согреть воду, а от картины осталось только вот это.

По щекам женщины ручьями текли слезы — при виде их Михал удержался от оскорбительных слов.

— Мы найдем ее, дядюшка, не волнуйся, — успокаивал Индржих, хотя в глубине души он уже был сыт по горло всеми этими историями с исчезнувшими картинами. — Сюда ведь редко кто заглядывает…

— Оставь! — оборвал его Михал и, взяв в руки раму, с угрожающим видом направился к пани Гронковой. Та в испуге отступила.

— Кому вы давали ключ? Говорите!

Она покачала головой.

— Наверху никого не было. Вдруг меня осенило, сама не знаю почему, никогда прежде такого со мной не случалось: если картина готова, то неплохо бы дать ей подсохнуть на свежем воздухе. Никто сюда не ходит, я присмотрю за ней, а потом отнесу назад…

— А кто-то над вами подшутил и подменил картину, — добавил Индржих.

— Натянул мой собственный холст! — негодовал Михал. — Я же просил, Индржих, оставить меня в покое. Вечно ты суешь нос не в свои дела…

В словах Михала Индржих почувствовал пренебрежение. Чем он его заслужил? Индржиху хотелось бросить все, бежать без оглядки. Все равно не вернуть прежних отношений ни с дядей, ни с Сандрой. А если продолжать встречаться с Сандрой, то, пожалуй, и сам спятишь.

— И вообще, додуматься только: выносить картины на воздух! — художник постучал пальцем по лбу, и уборщица вся съежилась.

— Прямо и не знаю, с чего бы мне приспичило… Я сама удивляюсь, поверьте. Уму непостижимо, кто бы мог заменить холст…

По дороге домой молодые люди поссорились. Впервые поссорились без причины, даже не условившись о следующем свидании.

Дома Сандру терзали угрызения совести. Сославшись на головную боль, она пошла прилечь, выпила снотворное, уткнулась лицом в подушку. Уснуть!

Но сон не приходил. Действие лекарства оказалось неожиданным. Сандра засмеялась: кражам конец! Это было недоразумение, и больше оно не повторится…

Два следующих дня выдались спокойными.

Но стоило ей в среду пробежать заголовки газет, как прежнее беспокойство с новой силой охватило ее. Поймана банда грабителей, ловких и, очевидно, хорошо финансируемых, которых опознали на основании снимков, сделанных фотоэлементами. Местонахождение картин грабители не знают; правда, они назвали несколько тайников, где, по всей видимости, спрятаны произведения искусства. Однако полиция обнаружила там лишь чистые холсты. Грабители не в курсе, на кого работают. Никакого вознаграждения за кражи не получали. Из Эрмитажа исчез "Город на берегу озера" Флавицкого, из Национального музея в Стокгольме…

Индржих ожидал Сандру, держа в руках газету. На его лице была улыбка, как будто они заранее договорились об этой вечерней прогулке.

— Теперь ты видишь, что дело не в тебе.

Он протянул ей "Вечернюю Прагу".

— Не только во мне, но и во мне тоже. Михал… — она осеклась. Опять ссора?

— Выходит, это ты навела уборщицу? — Индржих пытался говорить шутливым тоном, но девушка на него не реагировала.

— Кражи совершены одновременно в разных местах. — Она вздохнула. Преступники понятия не имеют, где картины… Сборище сумасшедших?

— Я не верю, что они не знают.

Сандра колебалась: сказать или промолчать. Потом все-таки решилась:

— А я… верю… Может, они и правда не знают. Я допускаю, что они получили приказ. Как и я.

Ей не следовало этого говорить!

— Какой приказ? От кого? — Лицо Индржиха посуровело.

— Не знаю.

— Это у тебя от избытка впечатлений, — сказал Индржих.

Сандра молчала, делая вид, что соглашается с ним. Индржих посмотрел на нее внимательно: нет, она вовсе не похожа на сумасшедшую. Она притворяется, она себе на уме. Неожиданная улыбка, озарившая ее лицо, вывела его из себя, он перестал выбирать выражения:

— Ты встречаешься со мной только из-за дяди Михала, чтобы иметь доступ в его мастерскую! Верно, метишь в Академию художеств?

Она покачала головой, но не обиделась. А ведь правда, вначале она обратила на Индржиха внимание только из-за его фамилии, ведь он племянник известного художника. Но сейчас это не имеет значения, главное картины.