Невидимые бои - [61]

— Через полчаса я вылетаю в Амстердам, а оттуда домой, в Лондон, — сухо отрезал он.

— Вам прика… предложено оставаться в Париже, Элмер, — почти не сдерживая ярости, бросил в телефон Партли.

— А я плевал на ваше «предложение», — заорал Тилл. — И вообще, вам следует знать, что я прекращаю всякие отношения с вами.

Голос Партли приобрел неожиданно бархатные тембровые оттенки. Он понял, что собеседник взволнован. А в этом случае надо не обострять, а ослаблять напряжение момента.

— Ну, ну, ну, мистер Тилл. Не так категорично. Мы с вами еще подумаем обо всем этом.

— Я уже все обдумал, — отрезал Тилл. — И пусть я разорюсь…

— Когда вы собираетесь лететь в Амстердам? Надолго?

— Самолетом. В 14.35. На три дня.

— Где вы собираетесь остановиться?

Тилл назвал несколько старомодный, но вполне комфортабельный амстердамский отель.

— Прекрасно, — гудел Партли. — Там и встретимся. Буду ждать вас на месте.

Когда Тилл входил в вестибюль несколько патриархального отеля, Партли уже сидел в далеком углу, жевал сигару.

— Пообедаем, в номере, — осклабившись, предложил Партли, резко встряхнув руку приехавшего.

Зарегистрировавшись, Элмер поднялся с Партли в номер. Пока он принимал душ, Партли по телефону заказал обед.

— Почему три прибора? — спросил Тилл, когда лакей вкатил на высоком столике-тележке обед.

— Сейчас к нам придет мой хороший друг. Надеюсь, вы не откажетесь от его общества. Весьма достойный человек.

«Весьма достойный человек» — Партли вызвал его по телефону, когда лакей, откупорив вино, вышел из номера, — назвался Кингом, хотя ему больше подходил бы другой псевдоним — «бутчер», то есть мясник. Густая сетка красных жилок застыла на его щеках затейливым рисунком. Он крепко сжал руку Тилла, впиваясь в него несколько расширенными зрачками.

— Кинг, — повторил он, — Арчибальд Кинг. Рад вас видеть, Тилл. Я слыхал о вас много хорошего.

— Самое хорошее вы услышите от меня сейчас, — начал было Тилл.

Но Кинг мягко взял его за талию:

— О делах после. Начнем с главного. Вы, вероятно, проголодались…

И он усадил Тилла за стол.

За обедом говорили о Лондоне, летних морских купаньях в Брайтоне и прочих приятных материях. Затем, включив радиоприемник, Кинг спросил:

— Как вы нашли нашего общего друга?

— Это не «наш общий друг», — почти грубо ответил Тилл, — он ваш друг. И я надеюсь, что отныне он даже — не мой знакомый.

Кинг строго вскинул взор на Тилла. Но тот закусил удила. Унижение пережитого страха клокотало сейчас в этом мелком буржуа, воспитанном на традиционных британских иллюзиях «достоинства личности», «независимости», «чести», «свободы жизненного выбора» и т. п.

— То, что я пережил там… — Тилл махнул рукой на восток, — убедило меня, что с этим надо кончать. Да, да, кончать. Я не поеду больше в Москву. Я не буду помогать вам в этом грязном деле. Я сделал достаточно и теперь умываю руки. Продолжайте сами.

— Дело идет о высших интересах короны, Тилл, — нахмурясь, прервал его Кинг. — И я не понимаю, как вы можете так легкомысленно отклонять предложенную вам честь стать важным звеном такого исключительно важного дела. Я могу сказать вам, не открывая никакой тайны, что такого дела не было уже давно.

Но Тилла несло.

— У меня сын, — почти орал он. — У меня бизнес, серьезное коммерческое дело. Я не хочу, чтобы все это летело прахом. Я сделал все, что мог. Больше того, я сделал больше, чем мог. Я прошу, я требую, наконец, оставить меня в покое.

— На чем основано ваше коммерческое дело, Тилл? — отрывисто бросил Кинг.

— Вы знаете на чем. На экспортной торговле.

— Кто помог вам отсрочить выплату ссуды, полученной в банке? Ведь вы пропустили все сроки, и банк мог наложить арест на все имущество фирмы. А затем продать вас с молотка.

— Вы… вы не сделаете этого. Да, вы мне помогли в банке. Но я связал вас с Боем. Этого, как вы сами говорили, больше чем достаточно.

— Мы сделаем это, Тилл. Мы пустим вас с молотка, разорим ваш паршивый бизнес. Мы не позволим вам работать даже клерком: вы не найдете работы ни в одном из государственных или местных органов. Мы найдем способ устранить вас с любого частного предприятия. Вы не сможете работать нигде — разве только грузчиком в Лондонском порту. Но там очень опасно работать. Вы знаете статистику несчастных случаев в доках? Каждый год там находят пять-шесть трупов, которые никто не может даже опознать. Вы ведь не хотите, чтобы вас не смогли даже опознать?..

Потрясенный прямой угрозой, Тилл молчал. Нет, этого не может быть. Кинг, вероятно, шутит. Но он не шутил, этот человек с лицом мясника. Не шутил и Партли, рассматривавший узор на скатерти. Элмер начал понимать: пути к отступлению нет. Надо идти до конца, надеясь на удачу. Может быть, бог смилуется. Может быть, опасность пронесется мимо него, Тилла.

— Расставим все точки над «и», — холодно заключил Кинг. — Если русские поймают вас — вам по их законам грозит не более чем десяток лет тюрьмы. А если вы самовольно выйдете из игры раньше времени — вы будете разорены, а затем — но не прежде — уничтожены. Вы коммерсант, Тилл. Выбирайте. Вы знаете закон наименьшего риска.

В комнате воцарилась тишина: шумная радиопередача внезапно закончилась, и в приемнике тихо, жалобно пищала морзянка. Казалось, это скулит жалкий, раздавленный Тилл. За окном негромко шумел большой ленивый город. В комнате, где сидели трое, незримо витал темный, мрачный призрак. Выбора не было.