Невидимые бои - [23]
— Мне нечего добавить к тому, что я уже сказал.
— А почему вы, между прочим, подбирали в библиотеках материалы, литературу о так называемой революционной деятельности осужденных врагов народа? Разве для вас недостаточно того, что их осудили? Вы что, сомневаетесь в их виновности? Может быть, именно поэтому вы встречались с женой врага народа Кедрова Мелиховой?
«Вот в чем дело», — подумал Николай. Спокойно, с внутренней убежденностью ответил:
— Я не знаю и никто из других друзей Игоря не знает, в чем он был обвинен. Но я никогда не поверю, что он был предателем. Может быть, это интуиция. Но ведь она, вероятно, есть и у вас. Я не знаю, какие у вас приказы. Но думаю, что ваша интуиция должна была бы подсказать вам, что я не виновен.
— Чем больше будете упорствовать, тем больше мы вам «пришьем», — вконец разозлившись, заорал Кутинцев. — Мы заставим вас заговорить! И не таких умников обламывали! Ступайте в камеру, обдумайте все и помните: в ваших интересах подтвердить конкретными фактами все, что записано в обвинении. Иначе вам на этом свете не жить. Все!
Кутинцев остервенело ткнул пальцем в кнопку звонка. Почти мгновенно появились двое здоровенных конвоиров. Со всеми предосторожностями, исключающими какие-либо встречи в коридорах, они отвели Николая обратно в камеру.
Поединок
Потянулось «следствие». День уходил за днем. Месяц за месяцем. Кутинцев применил почти «всю катушку» принуждения. Николая не избивали. Но он не раз слыхал, как били арестованных в соседних кабинетах. Крики, стоны выводили Николая из равновесия. Ему стоило нечеловеческих усилий не броситься на помощь избиваемым. Но он знал, что ему не прорваться до соседнего кабинета: в коридоре стояли дюжие конвойные.
Кутинцев, видимо, был опытным, матерым провокатором. Добиваясь с воловьим упорством нужного ему результата, он часто «спускал» Николая раздетого, в одном нижнем белье, в карцеры-боксы, в которых можно было только стоять. Температура в боксе не поднималась выше нуля.
Выстаивая долгие часы в пронизывающем до костей холоде, Николай старался не думать о следствии, об участи, которая может постичь его. Он, например, вспоминал «Евгения Онегина» — в последний раз читал его в школьные годы… «Мой дядя самых честных правил»… Но мысль невольно снова переходила на Кутинцева. Да, действительно, это «дядя» «самых честных правил». Наверно, когда-то тоже был пионером, потом комсомольцем. Вступал в партию. Клялся в верности делу коммунизма. Неужели настолько верит он в виновность Николая, что спокойно отправляет его в этот мерзлый каменный мешок? Но ведь должна же шевельнуться в нем хотя бы маленькая, хотя бы крошечная мысль, мысленка, мыслишка: а вдруг он, Борисов, и в самом деле не виноват? Вдруг он и вправду не шпион, не изменник, а честный, преданный коммунист? Как же могу я, Кутинцев, оскорблять его, унижать, грозить ему смертью?
Нет, думал Николай, скорее всего ему такие мысли в голову не приходят. Просто он слепо верит в то, что ему говорят. И так же слепо делает своими толстыми с рыжими волосками руками ужасное, отвратительное, преступное дело. Ужасное и преступное потому, что этими вот руками, улыбаясь, иногда чуть ли не заискивающими глазами глядя в широко раскрытые потемневшие глаза Николая, заплетает он вокруг его горла петлю, чтобы затянуть ее смертной удавкой. Кутинцеву не терпится, он хочет поскорей покончить с Николаем, чтобы приняться за другого. Потому и торопит, уговаривает, чуть не умоляет «сознаться», то есть наговорить на себя.
Ему, Кутинцеву, непонятно, почему тянет, «канителит» Николай. Ведь по его, Кутинцева, мнению, было бы и ему, Николаю, «лучше» быстрее покончить со всем этим.
Исполненный горечи, презрения к подлому делу, которое сплетали вокруг него провокаторы, Николай, собственно, иногда был даже готов гневно бросить свою жизнь в морду этим тупым животным. Но нет, не так, как они хотели бы. Не согласившись с их чудовищной оскорбительной выдумкой. Он мог расстаться с правом дышать, любоваться природой, но он не может отдать им свою честь, свою гордость коммуниста. Он не отдаст свою Татьяну, не обречет ее на горе, позор, нравственные муки, преждевременную старость, нищету. Он не отдаст своих детей, своих дочурок с их теплым детским дыханием, с их мягкими ручонками. Он не отдаст провокаторам отца — боевого орла с суровым, как сама правда, взором, не отдаст матери, вот так же, согнувшись, высиживавшей часами долгие ночи в годы, когда каждый день ждали появления жандармов, полицейских, ареста, оскорблений, мук, смерти. Пока дышу, пока есть силы, пока есть разум, пока работает мозг — не сдамся. Чекисты не сдаются.
После карцера Кутинцев, считавший себя «тонким психологом», был с ним спокоен, даже «мягок». Он пытался его урезонивать: вот, дескать, причиняет человек хлопоты и себе, и другим. Тянется впустую время, идут на ветер государственные средства.
— Ведь вы же, Борисов, были когда-то коммунистом, понимаете, что надо экономить, беречь и то, и другое. Сознайтесь — и дело с концом.
— Коммунистом я буду до конца своих дней, да и после того, как они окончатся, — побледнев, тихо, усилием воли сдерживая подступивший к горлу взрыв, проговорил Николай. — А вот вы, гражданин следователь, подумали бы о том, какой коммунист вы и коммунист ли?
Тюрьма в Гуантанамо — самое охраняемое место на Земле. Это лагерь для лиц, обвиняемых властями США в различных тяжких преступлениях, в частности в терроризме, ведении войны на стороне противника. Тюрьма в Гуантанамо отличается от обычной тюрьмы особыми условиями содержания. Все заключенные находятся в одиночных камерах, а самих заключенных — не более 50 человек. Тюрьму охраняют 2000 военных. В прошлом тюрьма в Гуантанамо была настоящей лабораторией пыток; в ней применялись пытки музыкой, холодом, водой и лишением сна.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Брошюра написана известными кинорежиссерами, лауреатами Национальной премии ГДР супругами Торндайк и берлинским публицистом Карлом Раддацом на основе подлинных архивных материалов, по которым был поставлен прошедший с большим успехом во всем мире документальный фильм «Операция «Тевтонский меч».В брошюре, выпущенной издательством Министерства национальной обороны Германской Демократической Республики в 1959 году, разоблачается грязная карьера агента гитлеровской военной разведки, провокатора Ганса Шпейделя, впоследствии генерал-лейтенанта немецко-фашистской армии, ныне являющегося одним из руководителей западногерманского бундесвера и командующим сухопутными силами НАТО в центральной зоне Европы.Книга рассчитана на широкий круг читателей.
Книга Стюарта Джеффриса (р. 1962) представляет собой попытку написать панорамную историю Франкфуртской школы.Институт социальных исследований во Франкфурте, основанный между двумя мировыми войнами, во многом определил не только содержание современных социальных и гуманитарных наук, но и облик нынешних западных университетов, социальных движений и политических дискурсов. Такие понятия как «отчуждение», «одномерное общество» и «критическая теория» наряду с фамилиями Беньямина, Адорно и Маркузе уже давно являются достоянием не только истории идей, но и популярной культуры.
Книга представляет собой подробное исследование того, как происходила кража величайшей военной тайны в мире, о ее участниках и мотивах, стоявших за их поступками. Читателю представлен рассказ о жизни некоторых главных действующих лиц атомного шпионажа, основанный на документальных данных, главным образом, на их личных показаниях в суде и на допросах ФБР. Помимо подробного изложения событий, приведших к суду над Розенбергами и другими, в книге содержатся любопытные детали об их детстве и юности, личных качествах, отношениях с близкими и коллегами.
10 мая 1933 года на центральных площадях немецких городов горят тысячи томов: так министерство пропаганды фашистской Германии проводит акцию «против негерманского духа». Но на их совести есть и другие преступления, связанные с книгами. В годы Второй мировой войны нацистские солдаты систематически грабили европейские музеи и библиотеки. Сотни бесценных инкунабул и редких изданий должны были составить величайшую библиотеку современности, которая превзошла бы Александрийскую. Война закончилась, но большинство украденных книг так и не было найдено. Команда героических библиотекарей, подобно знаменитым «Охотникам за сокровищами», вернувшим миру «Мону Лизу» и Гентский алтарь, исследует книжные хранилища Германии, идентифицируя украденные издания и возвращая их семьям первоначальных владельцев. Для тех, кто потерял близких в период холокоста, эти книги часто являются единственным оставшимся достоянием их родных.