Невидимые бои - [19]

— Правильно сделали, — заметил Николай Андреевич. — То, что вы мне сообщили, очень важно. Мы об этом обязательно будем помнить.

Когда Наталья пришла с работы, Зинаида пожаловалась на болезнь: головная боль, озноб. Кроме того, она целый день ничего не ела и сильно проголодалась.

Наташа дала ей пирамидону, напоила горячим чаем…

На следующее утро Зинаида, выйдя на кухню, сообщила соседке, что ей уже стало лучше, но на службу она не пойдет. Отлежится, а потом сходит в госпиталь к врачу.

Доронина попрощалась с ней, пожелала выздороветь и ушла.

Сразу после ухода Дорониной Зинаида позвонила Валентину, чтобы в четыре часа он ждал ее на углу Кировского и Большой Пушкарской: «Я еще вчера предупреждала тебя, что понадобишься: брат приезжает». Он ее понял. Затем она села писать. Исписав четыре листа папиросной бумаги, свернула их в трубочку, вложила в футляр от термометра. Кассеты с пленками завернула в белую бумагу и положила в карман шинели. Так лучше. В случае чего можно незаметно выбросить в снег.

Она беспокойно ходила по комнате, ожидая назначенного часа. Уж больно много пьет Валентин в последнее время. Она боялась, чтобы он чего-либо не натворил. Надо бы о Валентине все рассказать капитану и посоветовать: пока не поздно, убрать его каким-нибудь способом. А то он сам завалится и других за собой потащит.

Около четырех Зинаида вышла из дому и пошла по направлению к Кировскому проспекту. На углу ее ждал мужчина среднего роста. На нем было серое короткое пальто, черная шапка-ушанка. Валентин Евдокимов на сей раз был чисто выбрит, но по его помятому лицу и опухшим векам видно было, что накануне он изрядно выпил.

— Кто приехал? Идти далеко?

— Пойдем к Ботаническому. Совсем другие, ты их не знаешь!

Когда Голосницына и Евдокимов подошли к Ботаническому саду, они заметили идущих навстречу военных.

— Это не они? — поинтересовался Евдокимов.

— Сейчас посмотрю! — И она стала напряженно всматриваться в идущих.

Ни Евдокимов, ни Голосницына не заметили, как к ним сзади подоспели два человека, а когда заметили, было уже поздно. Четыре сильные руки схватили их за локти. Приблизились и те, кто шел им навстречу, Тихий повелительный голос приказал:

— В машину!

Голосницына и Евдокимов настолько растерялись, что, не успев даже сказать что-нибудь, оказались в легковой машине. Напротив них, на откидных местах, сидели два автоматчика. Дверцы захлопнулись. Черный «ЗИС», рванув с места, на большой скорости помчался по Кировскому в сторону площади Революции.

И тут же в кабинете Полякова раздался телефонный звонок:

— Товарищ старший майор! Операция прошла благополучно, согласно плану. Заняла три минуты. Едут к вам.

— Хорошо, Воронов! Молодцы! Приступайте к обыскам на квартирах. Помните: на Большой Пушкарской все должно остаться так, как будто ничего не произошло.

— Есть!

Через пятнадцать минут Голосницыну и Евдокимова принимал комендант, который предъявил им ордера на арест. Обмякший Евдокимов, нахмурив брови, молча расписался на ордере. Но Голосницына успела прийти в себя. Поднявшись со скамьи, она шепнула Валентину: «Приятели. Любовная связь», — и осторожно бросила в мусорный ящик футляр от термометра и маленький сверток. И сразу начала протестовать против задержания:

— Это недоразумение! Не имеете права!

Помощник коменданта вежливо заметил:

— Гражданка, напрасно разбрасываете вещи! Подымите их и положите на стол.

Она бросила на стол футляр и сверток, зло посмотрела на всех, опустилась на скамью и попросила воды.

Поздно ночью Воронов и Голов докладывали Полякову результаты обысков: обнаружены пленки, уже проявленные, фотоаппарат, разведывательные данные, деньги — у Голосницыной, план военного завода и образец гранаты — у Евдокимова.

— Группа в Парголове взята, — в свою очередь сообщил им Поляков. — Она и шла за всем этим добром.

— С рацией взяли? — заинтересовался Воронов.

Поляков кивнул.

— А в Ольгино группу пропустим. Так лучше будет.

Он сделал паузу.

— Военный Совет фронта отметил, что мы оказали большую помощь командованию. Теперь все зависит от Морозова и Волосова.

На следующее утро в госпитале на месте Голосницыной сидела новый секретарь — молодая девушка в военной гимнастерке. На доске объявлений был вывешен приказ начальника госпиталя. В одном из пунктов указывалось, что Голосницына Зинаида Петровна, в связи с тяжелой болезнью и эвакуацией в тыловой госпиталь, освобождена от занимаемой должности.

Глава 9

Последние дни апреля были теплыми и солнечными; приближение весны чувствовалось все сильнее. И особенно за городом: сосны и ели, умытые дождями и согретые солнцем, стали зеленее и наряднее. Ветки деревьев тяжелели от набухающих почек. Прилетели скворцы.

Но ленинградцам приходилось нелегко. Враг усиливал артиллерийские обстрелы и бомбежки с воздуха. Разрушались дома. Гибли люди. И, если бы не наша зенитная артиллерия и авиация, городу пришлось бы совсем плохо… В предмайские дни Озолинь находился в Ольгине. Несмотря на хорошую погоду и чистый воздух, он чувствовал себя неважно: усилился кашель, давило грудь, трудно было дышать. Он и раньше худо переносил наступление весны, но нынче было особенно тяжело.