Невидимые бои - [18]

Укладываясь спать, уже раздетая, она подошла к зеркалу и потянулась.

— А он ничего, симпатичный мужик! Пожалуй, с ним будет поинтереснее, чем с Анатолием.

…Утром следующего дня Голов доложил Воронову, что Голосницына заболела; начальник госпиталя разрешил ей несколько дней отлежаться.

Воронов вполголоса сказал:

— Каждому свое лечение: одному отлежаться, другому отсидеться. Интересно, какое лечение ей пропишет трибунал?

В квартире у Голосницыной — полная тишина. Когда Наталья уходила утром на работу, Зинаида вышла вместе с ней. Но скоро вернулась. Сняла военную форму и перебрала в шкафу платья — все не решалась, какое надеть. Остановилась на сером шерстяном. Оно ей шло.

В полдень раздался звонок. Николай Андреевич был, как и вчера, чисто выбрит, по-прежнему любезен, по-военному подтянут и спокоен.

Разглядывая его, Голосницына подумала: «Вот это школа! Настоящий разведчик!»

Николай Андреевич попросил показать ему, на всякий случай, расположение комнат, выход во двор с черного хода.

— Теперь побеседуем и кое-что уточним, — сказал Николай Андреевич. — Анатолий Федорович после большой и трудной работы отдыхает. Его наградили за выполнение задания по Ленинграду. Вам это приятно знать?

— Представляю себе, как он отдыхает, — засмеялась Голосницына. — Он так любит поволочиться за женщинами. Ну что ж, война все спишет.

— Нет-нет… Он только отдыхает. Он заслужил этот покой! — очень серьезно ответил агент.

— Как же вы устроились? Может быть, все-таки у меня…

— Нет, нет. Я нахожусь в одной воинской части под Ленинградом, и от вас не скрою, что там же мой помощник сидит с радиостанцией, так что менять явку нет смысла. Торопить с заданиями вас не буду, но меня интересует уже проделанная вами работа. Какими данными вы располагаете, что сделал Валентин Евдокимов, все ли благополучно с рацией в Ольгине? Словом, все-все…

Зинаида сообщила, что сама она с большим трудом засняла корабли, стоявшие на Неве, и оборонные сооружения в городе. С Валентином же Николай Андреевич может встретиться в любой день, даже сегодня. Если нужно, его пригласят сюда. В Ольгине чемодан с рацией находится в полной сохранности: она там побывала. Так что — «всё в ажуре».

Зинаида Петровна настояла, чтобы Николай Андреевич выпил горячего чаю, и тут же стала извиняться, что, кроме леденцов, ничего другого предложить не может. За чаем она всплакнула, жалуясь на трудную жизнь:

— Ох, если бы вы знали, как тяжело молодой женщине быть одной. Тоска! Вам, мужчинам, легче, чем нашей сестре.

— Я вас понимаю! Вы, должно быть, соскучились по Анатолию? — сочувственно спросил Николай Андреевич.

— Понимайте, как хотите, — вытирая слезы, кокетливо ответила Зинаида. И тут услыхала то, о чем мечтала: Николай Андреевич сказал, что должен передать деньги и еще нечто «для подкрепления здоровья».

— Но сегодня по ряду причин я не захватил денег. При следующей встрече обязательно всё вручу… Да, чуть не забыл, — он многозначительно поглядел на нее, — от старого друга Федора Шамрая передаю вам большой привет. Федя просил сказать, что всегда помнит о вас и не теряет надежды встретиться.

— А, Федя… Ну, как он там? — спросила Голосницына.

— Ничего, процветает, — ответил разведчик.

Зинаида Петровна не решилась спросить, сколько ей прислали денег. «Ну ничего, я еще доберусь и до твоего кошелька и до тебя. Еще попадешься мне в руки!» — с удовольствием подумала она и переменила тему разговора:

— Да, а что передать Валентину? Я сегодня с ним говорила по телефону.

— Давайте так сделаем. То, что вы сообщили, — для нас важно. Но, к сожалению, все запомнить невозможно. Поэтому основное изложите на бумаге. Все подготовьте, а завтра мне передадите вместе с пленками. Я буду не один, и мне легко будет через друга все переправить куда следует. Будет очень хорошо, если бы заодно пришел и Валентин. Тут же вы оба получите деньги.

Подумав, Николай Андреевич добавил:

— Кстати, завтра я буду свободен только к пяти вечера. В это время, вероятно, будет дома ваша соседка. Поэтому подскажите, где лучше встретиться.

Зинаида Петровна предложила свидание на Петроградской стороне, у Ботанического сада: там она когда-то встречалась с Шамраем. Она придет туда вместе с Валентином и захватит с собой все нужное. На этом договорились. Осторожный Николай Андреевич попросил ее прийти на свидание в военной форме. Так будет удобнее.

В случае артиллерийского обстрела или воздушного налета встреча переносилась с пяти на шесть тридцать, но, во всяком случае, не позже семи часов вечера. Если же она не придет, он будет думать, что ее задержали.

— Но это будет вечер. Как же я доберусь одна домой? Вы меня не оставите одну, проводите? Ведь вы будете свободны? — допытывалась Зинаида Петровна.

— Разве можно такую женщину, как вы, да еще в такое время, одну оставить вечером на улице? Обязательно доставлю вас по назначению, — галантно отозвался агент. — Кстати, вы мне говорили, что в вашей работе встречались большие трудности. Расскажите, Там должны всё знать. Всё…

— Главная трудность, пожалуй, в том, что я совсем чужая среди людей, — серьезно ответила Зинаида. — Народ ненавидит… фашистов… Простите, что я так выражаюсь. Люди не верят в то, что Ленинград будет взят. Если бы узнали, кто я такая, меня бы растерзали на месте. Так что в НКВД я бы уже не попала, — грустно призналась она. — Вообще все сейчас такие патриоты, что только смотри в оба… Я вам сказала правду для того, чтобы вы и ваши начальники там ценили нас… Может быть, вам что-нибудь не понравилось, но я должна сказать правду, вы сами просили.