Невидимая нить - [3]

Никто из нас двоих не был супергероем. Никто из нас не был особо добродетельным. Мы были двумя людьми со сложным прошлым и очень хрупкими мечтами о будущем. Так или иначе, мы нашли друг друга и стали друзьями.

И, как вы увидите, наша встреча изменила жизнь нас обоих.

II Первый день

Мы перешли улицу и направились в «Макдоналдс». Первые минуты прошли в молчании. Мы оба чувствовали некоторую натянутость ситуации – два совершенно незнакомых человека, один взрослый, другой ребенок, идут вместе обедать.

Потом я представилась:

– Меня зовут Лора.

– А меня Морис, – ответил он.

Мы встали в очередь, и я заказала то, что он просил: бигмак, картошку фри и густой шоколадный коктейль. Себе я заказала то же самое. Мы нашли свободный столик, сели, и Морис, как волк, набросился на еду. «Он очень голодный, – подумала я, – может быть, он не знает, когда ему удастся поесть в следующий раз». Он все съел всего за несколько минут. После этого он спросил меня, где я живу. Мы сидели у окна, из которого был виден мой дом. Этот жилой комплекс, в котором находилась моя квартира, назывался «Симфония». Я показала на здание пальцем и сказала: «Вот в том доме».

– Ты тоже живешь в отеле? – спросил он меня.

– Нет, – ответила я, – я живу в квартире.

– Как Джефферсоны?

– Нет, не как Джефферсоны из телевизора. У меня не такая большая квартира. У меня маленькая студия. А ты где живешь?

Он задумался, и через несколько мгновений сказал, что живет в приюте для временного проживания бездомных на пересечении 54-й улицы и Бродвея.

Я просто не поверила своим ушам, когда услышала, что он живет всего в двух улицах от меня. Наши миры были расположены так близко, но они такие разные.

Потом я узнала, что рассказ Мориса был для него очень смелым шагом. Он не привык доверять взрослым, в особенности белым взрослым. Если бы я сама немного подумала, то поняла, что, скорее всего, никто с ним никогда не разговаривал, не спрашивал его, где он живет, и не покупал ему поесть. У него были все основания относиться ко мне с опаской. У него не было никаких гарантий, что я не работаю в социальной службе и моей задачей не является забрать его из семьи. Когда Морис вернулся домой и рассказал одному из своих дядей, что белая женщина покормила его в «Макдоналдсе», тот сказал: «Она хочет тебя забрать. Держись от нее подальше. И на всякий случай не стой на том же углу, а то вдруг она вернется».

Я решила сказать Морису несколько слов о себе.

– Я работаю в USA Today.

Он совершенно не понял, что я ему сказала. Тогда я объяснила, что USA Today – это газета, которая хочет стать новой общенациональной газетой. Я сказала ему, что работаю в рекламном отделе и продаю рекламу, и что все газеты существуют за счет рекламы. Но боюсь, что мои слова мало чего ему прояснили.

– А что ты делаешь на работе? – спросил он.

«А, – подумала я, – он хочет знать мой график». Я быстро объяснила ему, что я звоню, хожу на встречи, делаю презентации, иногда зову клиентов на обед.

– Каждый день?

– Да, каждый день.

– А ты иногда можешь не прийти на работу?

– Только когда болею, – ответила я, – но я очень редко болею.

– А ты можешь всю свою работу сделать за один день?

– Нет, это невозможно. У меня очень много работы. Но мне нравится делать то, чем я занимаюсь.

Я видела, что Морис с трудом понимает то, что я ему говорю. Только потом я узнала, что до нашего знакомства он не знал людей, у которых была постоянная работа.

Во время нашей первой встречи, когда мы сидели в «Макдоналдс», я не знала, что в кармане штанов Мориса лежит нож.

Это даже был скорее не нож, а опасный офисный инструмент – выдвижная бритва с отламывающимся лезвием, которую он украл в аптеке на Бродвее. Я не могла себе представить, что у него окажется такое оружие, что эти детские ручки в состоянии держать нож. Точно так же я не могла себе представить, что он может его использовать, чтобы защищаться от насилия, которое окружало его со всех сторон.

Главную опасность для Мориса представлял человек, который дал ему жизнь, – его отец.

Отец Мориса далеко не всегда был рядом с сыном, но в те редкие моменты, когда он находился рядом, его влияние на жизнь мальчика было в высшей степени негативным. Он совершенно не умел себя контролировать. Его тоже звали Морис, и тоже в честь отца, но все звали его Левша, потому что, хотя он и был правшой, удар левой рукой у него был сильнее, чем правой.

Старший Морис был ростом всего сто пятьдесят восемь сантиметров, но из-за своего маленького роста он был еще более агрессивным и вел себя более нагло, пытаясь каждую секунду доказать, что он крутой. Он жил в неблагополучном и опасном районе Браунсвилл, расположенном в Восточном Бруклине. В 1940-х годах в этих местах возникла корпорация «Убийство», и после этого действовали одни из самых жестоких банд не только Нью-Йорка, но и всей страны. Морис-старший был одним из тех безбашенных людей, которых боялись больше всего.

Он был членом банды «Томагавки» и специализировался на грабежах. Спокойно грабил даже тех, кого лично знал. Иногда играл в кости на Говард-авеню. Эти игры собирали по пятнадцать – двадцать игроков, и на кону стояли стопки десяток и двадцаток. Однажды вечером он заявил, что забирает весь банк себе. «Никто моего у меня не возьмет!» – угрожающе произнес один из игроков, но Морис ударил его рукояткой пистолета в лицо, собрал несколько сотен долларов и ушел. Больше никто не сказал ни слова. На следующее утро Морис спокойно стоял, облокотившись на машину, у входа в здание, в котором жил, и нагло улыбался тем, кого вчера ограбил, когда они проходили мимо. Он их провоцировал, но никто не осмелился что-либо сделать.