Невидимая битва. Козни бесовские против человека - [24]

Чтобы у вас не создалось впечатление, что такие явления темной силы бывают только грешникам, хотящим встать на стези исправления, приведу отрывок из жизнеописания владыки Феофана, нового затворника, подвижника благочестия 19-20 века: “Где бы ни жил Владыка, в Петербурге, Крыму, Астрахани, Полтаве, в Югославии, Софии, Варне, — везде его сопровождали явления угрожающей демонской силы и только Господь, внимая непрерывным призваниям о помощи, сохранял его. При некоторых из них он даже не пробуждался, но в сонном состоянии призывал Имя Божие. Взывал он до тех пор, пока враг не удалялся. Иногда, когда противостояние продолжалось долго или было особенно сильным, он долго молился, часто и весь остаток ночи. И наутро бывал очень утомленным, до того, что келейник не мог и узнать его.

Келейник, которому привелось жить с Владыкой на даче в местности Руми, рассказывал о некоторых страхованиях.

Однажды ночью он проснулся от какого-то то ли шума, то ли крика... Но словно внезапный удар грома и свет молнии прорезал его сознание: да ведь это — страхования у Владыки! И он напряженно стал слушать.

“Уходи! У-хо-ди!” — обращался Владыка к злобному духу, который явился ему. Чувствовалось по интонации голоса, что Владыка страдал. Его мучил явившийся дух. И владыка Архиепископ перешел к молитве вслух: “Господи Иисусе Христе, Сыне не Божий, помилуй мя грешного!” И опять, обращаясь к нечистому духу: “Уходи, уходи! Именем Господа Иисуса Христа, уходи!”

Келейник старался в то время тоже молиться. Но это было неимоверно трудно. Он попытался осенять себя крестным знаменьем. Но ему это не удалось, не было силы поднять руку. Он испугался, его охватил страх под влиянием духа тьмы. Он призвал на помощь Господа и, слава Богу, рука освободилась. Какая радость осенить себя крестным знамением, которое есть Знамя Христа Спасителя!

А в келии Владыки все продолжалась духовная борьба. Слышался голос Владыки, непомерно сильный. Но, наконец, сила голоса стала умеренней, спала. Интонации приобрели формы, приближающиеся к обыденной речи. Наконец, голоса его не стало слышно. Однако в комнате загорелся свет свечей. Видимо, страхование уже кончилось, враг-мучитель исчез, но борьба, невидимая брань продолжалась. Архиепископ читал что-то по книге. Отдыху, покою он не предавался, пребывая в молитве весь остаток ночи до самого утра.

Однажды келейник, проснувшись, услышал за дверью в келии Владыки не один голос, а два. Один — Владыки, а другой — посторонний, да такой отвратительный, что и передать нет возможности. Этот другой голос, а возможно даже и голоса, силился подавить голос Владыки, произносивший молитвы. Но главное впечатление было то, что голос, главный между голосами, сильно картавил. От этого впечатления, как рассказывал через несколько лет об этом страховании бывший келейник, он содрогался. И временами крик голосов был такой, что голос Владыки совсем исчезал, и нельзя было понять, сколько кричавших было. А потом снова слышался “диалог”: голос Владыки и перебивающий его, отвратительный голос картавого.

Юноша усиливался молиться, это ему не очень-то удавалось, особенно во время нарочитой шумихи, так продолжалось некоторое время. Но вдруг все голоса смолкли... И произошло нечто страшное.

До этого случая “действие” никогда не переходило из комнаты Владыки в комнату, где был келейник. А на этот раз случилось по-иному. Враг оказался в комнате келейника, и был невидим, но духовно осязаем.

Он находился у двери, метрах в двух. Келейник, объятый ужасом, продолжал произносить молитву. А тот произнес, но без слов, угрозу. И после этого его не стало...” [Духовник Царской семьи, стр. 86-88].

В этих двух описаниях мы столкнулись с открытым воздействием духов злобы, в явном, видимом образе. Но чаще действует враг тоньше, употребляет методы совсем другие. Постараюсь объяснить.

Вы пошли в храм. Для вас это, конечно, большое событие, которое во многом изменило вашу жизнь. Но не недооцениваете ли вы свое участие в жизни Церкви? Увы, наше хождение в храм часто носит потребительский характер: мы наносим бальзам на свои ноющие раны и тому и рады, что нам легче. Это я часто слышу в разговорах между вами и мной: “Что вы, я хожу в храм, без него не знаю, что и делала бы... Мне после посещения службы всегда легче, все в душе успокаивается. Поставлю свечку, помолюсь, поплачу — так хорошо!” Хорошо, да ничего хорошего. Врагу ваши посещения нравятся, такая ваша религиозность его не пугает. Наоборот, он всячески в сознании вашем будет укреплять эту удовлетворенность, доводя до самолюбования. Появляются новые знакомства, к вам домой зашел священник, вы прочли кое-какие книги религиозного содержания и любите поговорить о Боге где надо и не надо... Продолжайте в том же духе, враг может спать спокойно, т.к. на духовном фронте без перемен. Солдат спит — служба идет.

Но этим состоянием нашей вялотекущей духовности бесы удовлетворяются только до поры, до времени. Спать хорошо, но надо и дело делать. Как один бес говорил устами болящей: “Только мыслями голову забиваю, а так ничего не делаю, работничек тоже, противно смотреть на себя”. Но не только это: там и начальство требует деятельности: губить-то душу им надо?