— Как же теперь? А, ребята? — озабоченно спросил Пантелей.
— Без паники, без паники! — сказал Петя. — Отрежем кусок веревки и привяжем вместо ремня. А сейчас устроим привал.
Путешественники вытоптали в снегу небольшую ровную площадку и развязали вещевые мешки. Пантелей накормил мясом собак, причем те изрядно погрызлись между собой. Валерка с Петей зажгли керосинку и поставили на нее кастрюлю, насыпав туда снегу. Затем все трое присели на корточки и стали греть возле керосинки руки. Петя обвел глазами пустынное, сверкающее поле, посмотрел на Валерку, на Пантелея:
— А что, совсем как в Арктике, — правда, ребята? Кругом ледяные просторы, ни одной человеческой души, а тут усталые собаки и три… этих самых… одиноких путника варят себе обед.
— Все-таки здорово нам досталось, — сказал Валерка, — и никто не пикнул! Другие бы уж давно «мама» закричали.
— Никто и не пикнет! Правда, товарищи? Пусть любые испытания — все равно к цели придем!
Пантелей приоткрыл крышку, заглянул в кастрюлю и добавил в нее еще снега.
— Ага, — сказал он. — Сейчас бульончику со свининкой покушаем, силы прибавится — и снова в путь.
* * *
Еще через час между поселком и Соколовкой можно было увидеть такую картину: среди широкой, покрытой девственным снегом равнины сидели четыре дрожащие собаки, впряженные в санки. Возле них на маленькой, вытоптанной площадке стояла керосинка с кастрюлькой, а возле керосинки приплясывали и хлопали в ладоши три одиноких путника с посиневшими лицами.
Пантелей наклонился над керосинкой и приподнял крышку с кастрюли.
— Еще чуток не растаяло, — сказал он. — Мороз здоровый. Огонь воду греет, а мороз ее снова студит. — Он исподтишка взглянул на Валерку с Петей.
Те пританцовывали, ни на что не жалуясь, но лица у обоих были такие злые, что Пантелей постарался улыбнуться сведенными губами и бодреньким тоном проговорил:
— Вот это трудности так трудности, правда, ребята, а?
— Только дурак мог такое придумать! — пробормотал Петя, глядя себе на валенки.
— Чего придумать, ну чего придумать? — переспросил Валерка.
— Ничего, — ответил Петя.
— Ничего, так и молчи.
— А вот принципиально не буду молчать! Вот еще, зачем я буду молчать! Конечно, только дурак мог придумать, чтоб на керосинке в такой мороз варить.
— А если ты умный, то чего ж ты сам не сказал? Чего ты раньше молчал?
— Ребята, ну хватит вам! Опять, ребята, да? — Пантелей снова приоткрыл крышку и заглянул в кастрюльку. — Ребята, знаете что? Давайте хлебца поедим — и в путь. Трудности так трудности! Вроде как голодающие, правда, ребята?
Валерка молча взял Петину кастрюльку и бросил ее вместе с водой в сугроб.
— Чего ты швыряешься чужими кастрюльками! — закричал Петя. — Иди, подымай теперь! Иди вот, подымай!
— А вот не подыму! — буркнул Валерка.
Петя вытянулся и подошел к нему:
— Нет, подымешь! Нет, подымешь!
Пантелей молча полез в сугроб и извлек оттуда кастрюльку, но было уже поздно. Процедив сквозь зубы: «Иди ты еще!», Валерка слегка толкнул Петю. Тот попятился, наступил на Леди, потом упал на Шайтана. Леди взвизгнула, Шайтан рявкнул. Собаки вскочили и неуклюже запрыгали по глубокому снегу, волоча за собой сани.
— Ага! Ага! — закричал Петя, указывая на собак. — Лови вот теперь!
— Сам лови!
— Нет, ты лови! Вот лови!
— Шайтан! Шайтан! Шайтан! — закричал Петя.
— Леди, ко мне! Леди! — надрывался Валерка.
— Полкан! Бандит! На, на, на! — манил Пантелей.
Долго взывали три одиноких путника среди снежных просторов. Собаки, наверное, только посмеивались, слушая их вопли. Скоро они превратились в неясное темное пятнышко.
Высоко задирая ноги, Пантелей выбрался к бивуаку.
— Всё! — сказал он осипшим голосом. — Теперь как бы взаправду тут не замерзнуть. У вас веревочки нет — крепление сделать?
Ребята долго шарили по карманам, но веревочки ни у кого не нашлось.
— Придется так итти, пешком, — сказал Пантелей. — Давай, Валерка, ты неси лыжи, а я керосинку. Потом ты понесешь керосинку, а Петя — лыжи. Так и будем меняться. Собирайте вещи.
Покорно и молча Петя с Валеркой увязали и повесили за спины вещевые мешки. Валерка взвалил на плечо лыжи, Пантелей взял керосинку.
— Пошли! — скомандовал он.
Все трое полезли в сугроб.
* * *
Часто останавливаясь, для того чтобы перевести дыхание, меняясь поклажей, путешественники прошли метров сто тридцать и остановились по колена в снегу, совершенно измученные, задыхающиеся.
— Не дойти, — сказал Валерка.
Пантелей посмотрел на него в раздумье.
— Петька! Знаешь чего? Дай мне свой ремень от брюк. Я им лыжу к валенку примотаю, схожу в поселок и достану вам лыжи.
Петя хотел спросить, почему именно он должен отдавать свой ремень, почему именно они с Валеркой обязаны дожидаться на морозе, пока Пантелей будет ходить в поселок, но не спросил ни о чем. Он молча снял ремень и протянул его Пантелею.
* * *
Так бесславно закончился отважный поход на собачьей упряжке. Пантелей сообщил поселковым ребятам о бедственном положении двух членов экспедиции, те надели лыжи и с хохотом отправились на помощь.
Ходят слухи, что Валерка с Петей предлагали впоследствии Пантелею снова пуститься с ними в экспедицию, но Пантелей, как рассказывают, ответил:
