Невесты песчаных прерий - [42]

Время от времени ей приходило в голову, что она, возможно, была единственной невестой, предпочитавшей путешествие прибытию на место назначения. Она со страхом думала о том дне, когда они наконец пригонят свои фургоны в Кламат-Фоллс, штат Орегон, который, слава Богу, был еще так далеко.

— Небо, воздух, река… — Мем глубоко вздохнула, ей хотелось, чтобы это путешествие никогда не кончалось. — Вам не жаль, что это — ваша последняя поездка через весь континент? — спросила она, залюбовавшись солнечным лучом, коснувшимся черных волос Уэбба. Сегодня он перехватил их на затылке полоской сыромятной кожи. Черные кудри лежали на спине, обтянутой курткой из оленьей кожи.

— Я дал себе слово, что в один прекрасный день вернусь сюда, — ответил Уэбб. Его зоркие глаза оглядывали широкие просторы. — Мой отец дал такое же обещание, — добавил он минуту спустя. — Но он так и не вернулся, чтобы найти мою мать и меня.

— Вам его не хватает? — с любопытством спросила Мем.

Она знала, что отец Уэбба умер в Англии годом раньше. После завершения путешествия Уэббу предстояло вернуться в Девоншир. Но он так естественно вел себя здесь, на этой земле, настолько соответствовал представлениям Мем о Западе, что она не представляла, как он будет жить в Англии.

Бахрома, обрамляющая его куртку, затрепетала от налетевшего ветерка. Он поднял карабин на плечо.

— Мой отец был великим воином. — Заметив ее удивление, Уэбб улыбнулся. — Он был англичанин до мозга костей, но обладал всеми качествами воина племени сиу. Бесстрашием, отвагой, умом. Полем его сражений был парламент.

Мем заставила свою лошадь идти в ногу с его конем настолько близко, что ее юбки касались его штанов с бахромой.

— А ваша мать еще жива? Вернется ли она когда-нибудь на Запад, в Америку? — Мем понимала, что с ее стороны невежливо задавать такие личные вопросы, но не могла удержаться. Ей ужасно хотелось знать о нем все.

Солнце окрасило ее лицо в бронзово-медные тона.

— Моя мать еще в добром здравии и до сих пор красива. — Он рассмеялся. — Сомневаюсь, что ей захотелось бы вернуться на Запад. Она очень привыкла к удобствам Англии.

Мем представила себе стройную, грациозную женщину с большими черными глазами и с классическим резким профилем Уэбба. Очень красивую. Она вздохнула, опустив плечи.

Время от времени Мем замечала, что погонщики поглядывают на Перрин Уэйверли и Августу Бонд, когда те проходят мимо. И ей было любопытно: что чувствует красивая женщина, на которую оборачиваются все мужчины? О чем думает такая женщина, глядя в зеркало? Чувствует ли себя неотразимой и всемогущей? А может, ей смешно? Мем этого никогда, не доведется узнать.

— А как зовут вашу мать?

Уэбб посмотрел на нее с выражением снисходительности на лице. Ее любопытство, казалось, забавляло его.

— Ее имя — Весенний Ветер, мисс Грант.

— Весенний Ветер. — Ей понравилось имя, понравились образы и ассоциации, возникающие при звуках этого имени. — А у вас есть индейское имя?

— Танка Тункан. Что означает Большой Камень. — Он засмеялся, увидев ее озадаченное выражение. — Когда мне в первый раз позволили присутствовать при набеге на индейцев племени кроу — в качестве младшего носителя мокасин Снежной Птицы, — со мной случилась неприятность: споткнулся о большой камень и вниз головой полетел с обрыва. От шума весь охотничий лагерь кроу поднялся как по тревоге. Так что наш отряд вернулся в деревню, не сделав ни одного выстрела. С того дня меня стали называть Танка Тункан. Он улыбнулся своим воспоминаниям. Потом объяснил, что индейцам сиу дают в течение жизни несколько имен: детское имя, подростковое имя, взрослое имя, а также настоящее имя, которое никто никогда никому не раскрывает.

— Если бы я остался в деревне, мне пришлось бы провести следующие несколько лет, стараясь заслужить имя, которое больше подходит воину.

Мем внимательно рассматривала его строгое широкоскулое лицо, пытаясь представить его мальчиком, живущим жизнью, какую она могла только вообразить. Ей хотелось бы знать его настоящее имя. Он был самым экзотическим мужчиной из всех, что встречались ей.

— Кстати об именах, — сказала Мем, пользуясь случаем, чтобы сообщить то, о чем долго размышляла. — Я полагаю, мы уже достаточно хорошо знакомы, чтобы… ну, мне бы хотелось, чтобы вы называли меня Мем, а не мисс Грант.

Он молча отвернулся. Когда молчание слишком уж затянулось, она добавила:

— Когда мы с вами одни. — Это замечание было так похоже на то, что могла бы сказать Августа Бонд, что Мем поморщилась и поспешно поправилась: — Пожалуйста, зовите меня Мем в любое время.

Этого, как она тотчас же поняла, никогда не случится. Во всяком случае, не в этом веке, когда супруги, женатые по тридцать лет, называют друг друга на людях «мистер» и «миссис». И не в такое время, когда индейца могли высечь только за то, что он пристальным взглядом посмотрел на белую женщину.

Ее щеки запылали. Если бы Мем не сидела верхом на лошади, она бы в отчаянии всплеснула руками.

Чем дольше молчал Уэбб, тем горячее становились щеки Мем. Слишком поздно поняла она, что совершила непростительную ошибку. Из-за этого ее промаха он плохо о ней подумает. И что еще хуже, решит, что она вешается ему на шею.