Невеста зверя - [37]
Когда к Катайе впервые пришел кровавый знак луны, отмечавший превращение девочки в женщину, Акка Исмия завела с ней серьезный разговор:
– Катайя, скоро тебе надо будет решить, хочешь ли ты сохранить свою цирнику. У каждой дочери племени есть дар Бруина, но только ритуал цирникелы придаст ему такую же силу, как у первых дочерей Акки. Или ты хочешь завести детей прямо сейчас?
– Нет, пока нет, – ответила Катайя.
– Это хорошо, гораздо лучше провести несколько лет с цирникой, прежде чем рожать детей – дети будут сильнее, а мать здоровее.
Но теперь, ожидая своей цирникелы, Катайя проклинала тот день, когда она решила сохранить дар Бруина и обрести подлинную, сильную цирнику. Она вспоминала страшные рассказы о цирникеле, которые старики пересказывали у вечернего костра – женщины в ответ на эти россказни презрительно фыркали, но в душе Катайи они поселили страх.
И все же, цирникелу пройти было надо.
Катайя пошла на повелительный голос Акки Исмии, к знакомой деревенской площади совета, которая сейчас казалась ей чужой, почти угрожающей. Войдя в круг людей, она снова услышала голос Акки Исмии:
– Ведь как глина распускается в воде, так и дар цирники распространяется в племени, разжижается и делается слабее. Как кровь Бурого унесло бы течением, так и дар небесного Бруина, распространяясь, слабеет. Вот почему укреплять его надо нам самим.
Другие женщины племени отступили назад, когда Катайя подошла к Акке Исмии, глядя ей прямо в лицо. Мужчин на площади было не видно. Женщины принесли большой кожаный короб и маленький берестяный туесок.
Пока Акка Исмия рассказывала сказку, две женщины, Аэлла и Митар, вышли вперед, вдвоем неся короб. Они поставили его на землю и сняли с Катайи одежду, оставив на ней лишь берестяные лапти. Когда они открыли короб, Катайя в страхе отшатнулась. В коробе кишел целый рой красно-бурых, пятнистых божьих коровок, которых в племени еще называют «кровными сестричками». Наверное, их собирали целое лето.
– Только в хорошие годы удается набрать достаточно божьих коровок для цирникелы, – объяснила Акка Исмия. И тут Катайя поняла, что сложенные крылышки божьей коровки, полукруглые и пятнистые, напоминают небосвод. И правда, не каждый год божьи коровки выводятся в изобилии, но в это лето их было столько, что многие лесные поляны покрылись красными пятнами. Божьи коровки красно-бурые, как кровь, за это их и прозвали «кровными сестричками».
Катайя стояла голая, вся дрожа, а Аэлла и Митар подняли деревянные пестики и ударили по кишащим божьим коровкам, давя и круша. Раздался хруст и треск, и до ноздрей Катайи долетел острый запах. Она вспомнила, как в детстве играла с божьими коровками, и они, стоило до них неосторожно дотронуться, оставляли маленькие оранжевые пятнышки на коже. Теперь короб наполнился красно-черной пастой, состоящей не только из телец и крылышек божьих коровок, но и из их едкого сока.
Немало времени понадобилось, чтобы раздавить всех кровных сестричек, но Катайе показалось, что слишком рано настала минута, когда Аэлла и Митар выпрямились, закончив свою работу. Акка Исмия подошла к ней и, зачерпнув горстью пасту из короба, размазала ее за ушами Катайи, по шее, по груди. Затем она подала знак Аэлле и Митар, чтобы они последовали ее примеру, и вскоре к ней присоединились все другие женщины, кроме Арры, которая держала туесок. Они покрыли Катайю красноватой пастой, размеренно втирая ее в кожу, особенно в те места, где под тонкой кожей просвечивали вены.
Женщины хором повторяли ритуальные слова. Паста из божьих коровок уже покрывала Катайю с ног до головы. Голова закружилась, по коже забегали мурашки, все звуки казались невыносимо громкими.
Тут вперед вышла Арра с туеском. В нем лежала шляпка гриба, ярко-красная с белыми пятнышками. Еще одно подобие небесного свода.
– Приведи мальчика, – услышала Катайя голос Акки Исмии, словно издалека.
Аэлла убежала и вернулась с Кешем, юношей чуть постарше Катайи. Он с нескрываемым любопытством уставился на Катайю, до самых корней волос обмазанную раздавленными божьими коровками. Арра протянула корзину Кешу – тот нервно сглотнул, вынул шляпку гриба, отломил кусочек и положил себе в рот. Он какое-то время пожевал, потом скривился и выплюнул пережеванную массу на кусок бересты, протянутый ему Аррой.
Арра передала бересту Катайе. Та чувствовала себя все более странно – голова кружилась, она видела все вокруг с чудесной ясностью, и в то же время все ей было безразлично. Масса, которую она взяла в рот, была еще теплая, мягкая и немного слизистая. Она сглотнула и в тот же миг увидела, как Кеша скрутили рвотные судороги.
